На пути, через пустыню Мо, путешественники заметили какое-то животное, которое, три гиены тащили канатами, обвязывающие тушу, за большущие лапы и длинный хвост. Красно-черная смесь тянулась на пути за зверем, выкипая на горячем писке пустыни. Мрачная, черная шерсть хищника, неестественно сеяла на солнце, скапливая окружную пыль.
– Лев, это лев! – с удивлением, одновременно выкрикнули друг другу Фешка и Экко, подойдя ближе к габаритной черной туше.
– Экко, как думаешь, этот лев жив? – с небольшой грустью в голосе, спросила Фешка у братика, всматриваясь в закрытые глаза зверя.
– Возможно, жив, а может, и нет, какая уже разница, посмотри, этот лев истекает кровью, ему недолго осталось мучатся! – с уверенной мордашкой, высказал Экко.
– Малой, посмотри, эго шерсть чем-то вымазана, кажется, это смола!
– Да, это смола, наверное, шерсть вымазали, чтобы этого льва не поедали всякие насекомые, их тут много! – Меня больше интересует вопрос, откуда и зачем, гиены тащат этого бедолагу?! – Мне, кажется, что это индейцы…
– Экко, присмотрись, видишь, какой-то, странный ошейник одет на льва! – Фешка, привычно, перебила болтливого коротышку, и пальцем показала на шею зверя.
– Ухты, Фешка, так, это же «ошейник смертника», кажется, этот лев побывал в руках самого Грункуля, легендарного охотника-изобретателя и алхимика, которого мало кому удалось видеть, он очень скрытный, и поговаривают очень опасный, не только для животных, но и для людей, – настороженным голосом высказал Экко. – О нем ходят множество легенд, мне удалось несколько прочесть из книг, говорят, этот охотник обитает где-то посреди джунглей Фы, в своей таинственной хижине. Он варит волшебные зелья и изобретает всякие страшные устройства, как этот «ошейник смертника»…
– Ну, и чем, этот ошейник отличается от обычного, почему его так назвали? – спросила Фешка, всматриваясь, в какой-то зеленый ободок, с металлическим, шифровым замком.
– Я читал, что, этот ошейник невозможно снять, без правильной комбинации цифр, ну, а если пытаться, как-то, с себя его снять, «ошейник смертника» будет безжалостно душить свою жертву, все сильнее и сильнее, словно голодный удав.
– Знаешь, Экко, а мне жаль этого льва, мне, почему-то кажется, что он не заслужил к себе такого отношения, – сдерживая слезы, с трудом, сказала Фешка.