Выхватив кортик, парень атакует «в лоб», подставляю руку в
стальном наручи под удар, другой бью нападающему в челюсть. Бывший
разведчик вновь отброшен в сторону, выхватывает второй кинжал и
опять идет в атаку.
Краем глаза замечаю, как «малютка мери» вновь целится в меня,
левой рукой попросту отбиваю удары кинжалов Мухи, получая
незначительные раны, не глубже рассеченной кожи, а из перчатки
правой, выскакивает «скрытый коготь».
— Прости меня, Муха. — шепчу ему, и со слезами на глазах,
загоняю клинок ударом снизу вверх под грудную клетку паренька.
Точно в сердце.
В следующий миг, использую его тело как щит, и стрела юной Лили
впивается в его спину. Сама девушка устремляется бежать. Я
осторожно опускаю тело мухи на пол, беру из его еще живых рук его
оружие, и кидаю одно из них в спину девушки.
Я не умею кидать ножи! И мой нож ударил девчушку обухом, но зато
по голове. И этого вполне хватило, чтобы она лишилась сознания. Я
не собирался оставлять её в живых, но сейчас...
Всех вражеских бойцов, что были в замке, мои ребята перебили с
минимальными потерями. Сработал фактор неожиданности. А вот те, что
обосновались во многочисленных тренировочных лагерях, разбросанных
по городу, и на лесных полянках в окрестностях, да по избам самого
города — нет. У нас нет и шанса это сделать. Зато мои бойцы, что не
только за словом в карман не лезут, но и за делом, и за мозгами и
смекалкой, первым же делом заперли ворота в замок.
Началась осада.
Я же еще долго сидел в трансе над телом Мухи, убитого своей же
собственной рукой. Думал, терзал себя сомнениями. И даже вопли
Лили, над которой я изрядно поглумился в порыве гнева, не помогли
мне прейти в себя, а лишь глубже загоняли в небытие.
Сожаление, отчаянье, горе. Мог бы я не убивать его? Мог. И
вообще, может и правда все могло кончится не столь плачевно? Жили
бы в мире, счастье и гармонии. Наверное, я буду терзать себя этими
мыслями до конца своих дней. И этот конец мог настать уже очень
скоро, если б голос одного из бойцов не вывел меня из транса:
— Командир! Мы так долго не протянем!
Было в этой фразе, что-то такое... животрепещущее, родное. Даже
не знаю, как это описать, что-то, что оказалось способно поднять
меня из самых далеких глубин небытия, вернув разум телу, вместе с
силой действовать.