Математики моего королевства, выпустили первых учеников своей
школы «в свободное плаванье». Они освоили счет до тысячи и все
четыре простых арифметических операции. Теперь они, готовы к
«взрослой жизни».
Мои ученики правописания, открыли свои «объятья» для первой
группы учащихся. Стражники моего замка, несколько новоиспеченных
стражников замка, теперь осваивают новое оружие – арбалет. Чудо
оружие божественного уровня, созданное вполне земными руками в
приземистой кузне и потной столярке. А землепашцы, готовятся к
посеву гречихи и риса, прочесывая репы до лысин. А лесные пчелы,
готовятся проснуться после зимы в новых домах, в новоиспеченной
пасеке. Им, как думаю, пофиг, но думаю культурный шок, и посыл
«что-то тут не так» они все же испытают.
Дареный же медвежонок, рычит и грызет тапки. Все время куда-то
лезет, за что постоянно получает, и не всегда по голове, и больше
всего на свете боится моего главного шпиона Муху. Ибо он его, не
боится. И не упускает возможности это ему доказать, оседлав и
заставив носится по замку. А белый конь, с важным именем Гордый,
все так же стоит в своем стойле. Уныло жует сено и трясёт гривой.
Изредка вяло царапает камень под собой и грустными глазами смотрит
куда-то вдаль.
- Гордый... – подошел я к коню.
Жеребец нехотя поднял на меня печальные глаза.
- Гордый...
- Пффф... – фыркнул он и отвернулся.
Даже попытался развернуться в узком стойле, что бы встать задом,
в полной мере выразив всё своё презрение, но после безуспешной
попытки, решил выполнить иной фокус, и тупо лег на подстеленную
солому.
- Гордый... – вновь подозвал я его.
Тот вновь поднял глаза вселенской скорби.
Щелкнула щеколда засова, и я открыл проход из стойла. Конь
озадаченно выглянул в пространство за моей спиной.
С ним конечно же гуляют, и он не топчется в маленькой коморке
двадцать четыре на семь. Однако, из-за особенностей характера и
буйного нрава, его прогулка за последний год ни разу не выходила за
пределы внутреннего дворика замка. Его все просто бояться. Боятся
запрягать или седлать, так как этот конь, как верный пес, признавал
только одного хозяина – меня.
Только я, бывший я, мог скакать на этом белом жеребце! И только
меня он слушался. Остальные, в том числе и конюх, взобравшись ему
на спину, рисковали перелететь чрез стену, быть унесенными в глухую
чащу и потеряны, или же, в крайнем случае – просто покусанными.