В общем, потери у римской пехоты были просто жуткие. Расстреляв
боезапас, конные лучники и карабаллисты стали поспешно отступать к
флангам своей армии. Римляне облегченно вздохнули и продолжили свое
движение вперед. Если бы они знали, что конные лучники и
карабаллисты сейчас лихорадочно пополняют свой боезапас. То их
оптимизм не был бы таким высоким. Кроме того, они и не подозревали
о сюрпризе, который их ждал впереди. Когда римские легионы
приблизились в зону действия селевкидских арбалетчиков, те начали
стрелять. Арбалетные болты обрушились на приближавшихся гастатов,
сея смерть в их рядах. Если учесть, что арбалетчиков в армии
Селевкидов было двадцать тысяч, то вы должны представить, что ждало
римлян. Арбалет – это даже не мощный композитный лук. Это гораздо
убойнее и смертоноснее. Тем более, что стрелять селевкидским
арбалетчикам приходилось по такой большой и удобной мишени как
манипула. Представьте себе плотный квадратный строй включающий сто
двадцать человек. Да, они прикрыты большими римскими щитами,
которые, впрочем, слабо помогают от арбалетных болтов, пробивающих
их насквозь. Промахнуться в такую мишень из арбалета даже с трехсот
шагов нереально.
Первая линия римского строя легла за два залпа. Ей ведь и раньше
уже неплохо так досталось от конных лучников и карабаллист. Второй
хватило трех, чтобы остановиться. Еще залп и остановившиеся
принципы стали пятиться назад, не слушая своих орущих во всю глотку
командиров. Тем более, что многих офицеров там повыбило первыми же
залпами. Арбалетчиков у Селевкидов учили в первую очередь убивать
тех, кто командует. А таких видно издалека. Вот и гибли они от
первых выстрелов. Видя замешательство своей пехоты, которая уже
была готова обратиться в бегство, Маний Ацилий поступил как
настоящий римский командир. Он решил собственным примером
подбодрить бойцов. Пришпорив коня, он рванул прямо к линий
заколебавшихся принципов. Проносясь вдоль их дрогнувшего строя, он
размахивал мечом и орал какую-то пафосную чушь, показывая свое
полное презрение к смерти.
Для нас жителей двадцать первого века такая выходка понятна с
большим трудом. Вы представьте себе какого-нибудь современного
генерала или маршала, который будет вот так под вражеским огнем
бегать вдоль окопов и поднимать в атаку струсивших солдат. Не
можете представить. И правильно делаете. Нет у нас таких героев.
Все военачальники современного мира на поле боя своими жизнями не
рискуют. Командиры от полковника и выше самолично в атаку не ходят.
Они сидят в тихих, уютных штабах вдали от линии фронта и чертят
стрелочки на карте. Вот и вся их храбрость. В античном мире все же
обстояло совсем иначе. Там военачальник очень часто рисковал своей
жизнью. Самолично ходил в атаку и поднимал пошатнувшийся боевой дух
своих людей. А без этого было никак. И в римской армии такой вот
тактический прием Мания Ацилия Глабриона был очень популярным.
Римляне ценили храбрость. И поэтому, принципы, уже помышлявшие о
бегстве, стали успокаиваться и приходить в себя, увидев своего
бесстрашного полководца вблизи. К чести римлян стоит сказать, что
на их месте любая другая античная армия точно бы уже обратилась в
бегство. Только римляне с их самоубийственным фатализмом могли
позволить себе держаться при таких бешенных потерях. И сейчас глядя
на них, консул Маний Ацилий испытывал гордость за римскую нацию.
Такая сила духа есть только у римлян. Размышление Глабриона прервал
арбалетный болт, легко пробивший его блестящую кирасу. Мир вокруг
резко потемнел, а внезапно налетевшая земля вышибла дух из римского
консула. А в двухстах метрах в рядах селевкидской армии один из
арбалетчиков удовлетворенно хмыкнул, увидев падение римского
всадника в блестящих и красивых доспехах, а затем передал назад
свой разряженный арбалет и осторожно принял другой уже заряженный.
Конвейер смерти продолжал свою работу.