А на игроков эта скверная магия действует также безотказно? И не
решил ли мирный игрок с мародерскими замашками перевоплотиться в
алого игрока-агра?
Мне надо быть осторожней.
Проверив свою экипировку еще раз, я внес в блокнот пометки о
Бормотуласе и неспешно зашагал дальше, спускаясь в узкую заросшую
ложбину, что переходила в глубокий овраг, частично заполненный
жидкой опасной грязью. Нырять в эту подводную трясину я не
собирался, но во время своего осмотра Леса Тамура с высоты приметил
это место сразу по двум причинам.
Первая – тут в изобилии водились оборотневые лягушки как раз
подходящего мне уровня. Причем лягухи тут обитали либо по двое,
либо вообще одиночками. Трудно угадать, на скольких нарвешься. Хотя
общую тенденцию их «социальной жизни» я мимо глаз не пропустил,
давно заметив, что чем крупней лягушки – тем меньше их количество.
Если самые мелкие иногда подобны волчьим стаям, остальные ведут
более… уединенный образ жизни.
И вторая причина – возможно, главная – пометки на имеющейся у
меня карте таинственного ДДФ. На обратной стороне этого хранящегося
в моей ЛК документа было немало слов. И эти слова, честно говоря,
чем-то походили на мерзких волосатых оборотневых лягушек – были
непонятны, могли «тусить» группой, а некоторые располагались
поодиночке или по двое. Но я эти слова запомнил. Часть – самую
трудную для запоминания – сохранил в блокнот. Имелся при себе и
четкий качественный скриншот, к тому же я постоянно бубнил эти
слова про себя, пристально поглядывая по сторонам.
Первые пометки гласили следующее: «Любимый жабами язык
глотуньи-грязи, что любит булькать, хлюпать и простофиль
глотать».
Стоило спуститься пониже и сразу стало ясно, что уже чего-чего,
а хлюпанья и бульканья тут хватает. За простофилю, которому грозит
участь быть проглоченным грязью-глотуньей, я принял себя и, не
забывая об угрозе, пошел дальше.
Начало оврага проглотило меня с равнодушной легкостью. А я,
медленно двигаясь по склону, цепляясь за корявые стволы
водорослевых деревьев, игнорируя смутно знакомые после Мелководья
травы, стараясь не давить крохотных блопов, затихших под корнями, и
играя в гляделки с серыми невзрачными осьминогами, дающими
затрещины надоедливым рыбешкам, продвигался вдоль этого грязевого
пути. В моей голове уже крутилась вторая обведенная жирным красным
подсказка: