Мне неизвестны случаи, чтобы депутат, чиновник администрации, журналист попробовал присутствовать на приеме граждан судьей. Вот где нашли бы они море информации. Живые люди – это такие сюжеты, персонажи, которые придумать невозможно. Люди говорят то, что думают, а не то, что за них придумывает кто-то. И ничего от «электорального» (до чего же неприятный термин) у них нет.
Я не раз пытался подсчитать, сколько человек принял: от сорока до семидесяти за один прием. В среднем – около пятидесяти пяти. Правда, были посетители, которые приходили неоднократно, но и те, кто приходил один раз, обычно были вдвоем, втроем. Так что цифра близка к истине. А это означает, что мне удалось увидеть, услышать, поговорить с сотней тысяч граждан. Напрямую, без посредников, не через судейский стол и, хотя и в кабинете, но в достаточно неофициальной обстановке.
Конечно, я понимаю, что человек в кабинете чиновника находится в необычной ситуации, а председатель суда для него – чиновник, начальник. И хотя посетитель пришел к нему с надеждой, но и с негативным предубеждением.
О приемах граждан я написал две книги и мог бы на эту тему написать еще не одну. Не все мои коллеги верят, что я испытываю удовольствие и большое удовлетворение от этой части своей работы. Но я не лукавлю. Мне неизвестно ни одной жалобы по поводу приема посетителей. Я принимал людей при любой возможности, вне расписания. Думаю, что притворяться, играть роль любителя приема в течение сорока лет невозможно.
Десятки лет я принимал всех, кто пришел, и без записи и без соблюдения часов приема. И лишь последние полтора года вынужден был перейти на предварительную запись, так как чрезмерное количество посетителей (до ста за один день) влияло на качество и глубину общения, а в результате – неудовлетворенность обеих сторон. Многочасовые очереди выматывали граждан, а ожидающие психологически давили на вошедших в кабинет посетителей и на меня.
Все это я говорю для того, чтобы подчеркнуть, что и количество людей и многолетнее желание общения с ними дает мне возможность и даже право утверждать, что я знаю их. Поэтому не могу согласиться с теми, кто считает людей электоратом, ибо вижу в этом намек на запрограммированность, безответную управляемость, неосознанность поведения людей.
Люди, разумеется, разные, но они все и все знают, все и все понимают. Все хотят хорошего, лучшего, все понимают, что такое порядочность и справедливость, добро и зло, достоинство и унижение, порядок и беспредел – одним словом, всех их объединяют национальные, культурные и исторические традиции.