Мы смотрели друг на друга. На его лице проступило бешенство. Джеймс назначил себя ответственным за смерть Брэйди, за нашу с Миллером безопасность – иначе он не может, так уж он устроен, и порой у меня хватает глупости верить, что ему действительно по силам нас защитить.
– Я знаю все, что ты думаешь, – пробормотала я, борясь с отчаянием.
Лицо Джеймса смягчилось.
– Иди сюда, – сказал он. Сперва я не двинулась – от угрозы, нависшей над Миллером, салон «Хонды» и весь мир сделались удушающе крохотными. – Слоун, ты мне нужна, – напряженным голосом добавил Джеймс.
Услышав мольбу, я отбросила все сомнения и прильнула к нему, крепко стиснув. Он вздрогнул, но тут же сам сжал меня в объятиях. Как только мне исполнится восемнадцать, мы уедем из города и начнем жизнь заново. Надо ждать. Сейчас еще рано. «Эмбер алерт»[5] отыщет нас в два счета. Нам не спрятаться. Никому еще не удавалось.
Мы посидели, обнявшись, и рука Джеймса скользнула под самый край подола моей юбки. Его дыхание стало глубже, напряженнее.
– Мои губы устали от разговоров, – прошептал он мне на ухо. – Поцелуй меня так, чтобы я обо всем забыл.
Я немного отстранилась и увидела в глазах Джеймса печаль, смешанную с желанием. Я прошептала, что люблю его, а потом перебралась к нему на колени и поцеловала так, будто это последний поцелуй в нашей жизни.
На уроке экономики я смотрела на Миллера, сидевшего с опущенной головой и что-то рисовавшего в тетради под партой. Я наблюдала за ним, соображая, есть ли какие-то симптомы, за которые могут забрать. Внешне Миллер был в полном порядке.
– Ну? – прошептала я, когда учитель обходил ряды, собирая наши тесты. – Что там было у Лейси?
Карандаш Миллера замер.
– Я влез в окно, когда заснули родители. Попытался объяснить, что не причиню вреда, но она начала плакать. – Он покачал головой. – Она решила, что я пришел ее убить. Кто знает, что в Программе обо мне наговорили.
Я прижала ладонь ко лбу. Да, это называется влипнуть по-крупному. Этого достаточно, чтобы Миллера забрали.
– Она позвала родителей?
– Нет, – сказал Миллер. – Велела мне убираться. Даже когда рассказал, кто я, она меня выгнала. – Его голос звучал чересчур ровно. – Видимо, я все-таки надеялся, что в ней до сих пор что-то теплится. – Он поднял на меня неподвижные глаза: – Как считаешь, может она меня еще любить?