В действительности я пытаюсь рассмотреть совсем иную проблему. Приносит ли научная деятельность человеку, который занимается ею, какую-либо пользу – духовную ли или материальную, – тоже не главный вопрос. Дело также не в том, поощряют или нет наши университеты появление слишком большого количества плохих исследований их публикаций, тем самым способствуя распространению интеллектуальной болезни под названием specialism (см. примеч. 14). Но ведь почему-то получается так, что студент совершенно добровольно и сознательно выбирает учебное заведение, в котором большинство профессоров считают себе учеными-преподавателями?! Вот в чем вопрос. И ответ на него дать не так уж трудно.
Научная работа представляет собой выражение веры в возможность прогресса. Движущая сила, заставляющая ученых заниматься исследованием той или иной проблемы, непременно основана на вере в то, что можно открыть нечто новое, что новое может быть лучше, чем то, что было прежде, и что достичь более глубокого понимания вполне возможно. Научное исследование, в особенности исследование академическое, – это разновидность оптимистического отношения к условиям человеческого существования. Обращаясь к заданному ранее вопросу о выборе, совершаемом студентами, я рискну предложить первую часть ответа. Люди, которым свойственна вера в прогресс и которые тем самым предрасположены к интеллектуальному оптимизму, т. е. учителя-ученые, по-видимому, более интересные и более хорошие преподаватели. Они, скорее всего, не будут преподавать свой предмет в циничной или реакционной форме.
С этим тесно связано отношение между исследовательской деятельностью и постоянно существующей опасностью исчерпаться в профессиональном плане. В следующем разделе, который посвящен преподавателям, я отмечаю некоторые особенности академического ремесла. Среди них не последнее место принадлежит бытующему у многих из нас убеждению, что на протяжении 40 лет или более наши преподавательские обязанности остаются более или менее неизменными. Раз уж мы оказались на преподавательской должности (а многие из нас становятся ассистентами в 20 с небольшим лет), то далее мы выполняем практически одни и те же служебные обязанности вплоть до ухода на заслуженный отдых где-то в возрасте 70 лет (или даже позже, если оказываемся столь безумными) – т. е. главным образом преподаем тот предмет, в котором являемся специалистами, а он за время нашей профессиональной деятельности может измениться очень мало. Теоретики остаются теоретиками, экспериментаторы – экспериментаторами, те, кто читают лекции о Шекспире, не станут на старости лет преподавать современную американскую литературу. Как сохранить интерес к профессиональным обязанностям – немалая проблема. Прямо скажу, не слишком весело смотреть на преподавателя, который на протяжении четверти века читает введение в экономику, стараясь не заснуть при одном лишь упоминании об ассигнованиях. Конечно, скука как следствие бесконечного повторения – это проблема, характерная не только для академической деятельности. Она встает и перед врачом при виде очередного сопливого носа, перед юристом, составляющим завещание, каких уже было сотни, перед продавцом, который опять что-то кому-то продает.