– Замерзла-то как! – громко пожаловалась я, поняв, что надлежит как-нибудь объяснить свои действия, пока у меня не заподозрили какого-нибудь припадка.
– Тогда прошу пожаловать внутрь! – приветливо и удивительно грамотно для обычной девицы на подхвате, которых держат в подобных заведениях, пригласила она. – Я как раз плиту растапливаю к ужину. Пока обогреетесь, умоетесь – и еда будет готова.
Седрик спешился первым. Шагнул было к крыльцу, но затем вспомнил, что должен играть роль моего жениха, поэтому вернулся и протянул ко мне руки.
– Ты чего это? – зашипела я, не сразу поняв, что это значит.
– Любимая, позволь, я помогу тебе слезть с лошади! – громогласно проговорил он, при этом косясь на служанку – услышала ли та и оценила ли его заботу по отношению ко мне.
– Поменьше патетики, переигрываешь, – фыркнула невидимая Ульрика, крутящаяся где-то рядом со мной.
Я опять принялась размахивать руками, желая врезать противному созданию, но почти сразу уловила изумленный взгляд служанки и усилием воли заставила себя прекратить. Ладно, потом разберусь с этой вредностью. А то эдак меня точно в припадочные запишут.
– Конечно, милый, – так же громко ответила я и тоже протянула к Седрику руки.
Беда была в том, что от этого движения у меня с головы свалился капюшон, и я предстала перед окружающими во всей своей, так сказать, новоприобретенной красе.
Седрик, видимо, за поездку успел забыть, в какое страшилище меня превратила Ульрика. Он резко переменился в лице и отшатнулся, едва не ударившись в постыдное бегство. Хорошо хоть от неожиданности какими-нибудь чарами в меня не влепил. Но, стоит отдать ему должное, почти сразу вернулся на прежнее место и вновь растянул губы в улыбке. Правда, на сей раз это более напоминало гримасу боли.
– О небо! – услышала я прочувственное восклицание от служанки. Краем глаза заметила, как она обе руки прижала ко рту, явно удерживаясь от какого-нибудь выражения поострее и пообиднее.
Тем временем Седрик очень осторожно, как будто опасаясь, что я могу укусить его, положил руки на мою талию и снял меня с лошади. При этом он старательно избегал лишний раз смотреть мне в лицо.
– Не забывай, что ты страстно влюблен, – почти не шевеля губами, напомнила я. – Причем так влюблен, что даже пошел против воли родителей. Поэтому побольше радостных эмоций, милый!