– Хорошо, дайте тогда нам ее адрес, нам нужно, чтобы она опознала одного человека, – потребовал Гарсон.
– Дело в том, что Мари Пили год назад вышла замуж. Она ушла с работы и переехала в Сарагосу.
– А у вас нет ее нового адреса, номера телефона?
– Нет. Когда она уезжала, то обещала, что напишет, что мы будем продолжать общаться… Ну а потом, вы же знаете, как это бывает…
В голосе Гарсона зазвучали отчаянные нотки:
– И больше никто не разговаривал с этим квартиросъемщиком? Никто не заходил к нему за квартплатой? Никто его никогда не видел?
Девушка с каждым разом выглядела все более обиженной.
– Никто.
– Тогда у вас должно быть название банка, через который он переводил деньги, и номер счета.
– У меня ничего нет, этот сеньор присылал мне чек по почте второго числа каждого месяца, и поскольку никогда не задерживал оплату…
– А в адресе отправителя, естественно, всегда указывалась снимаемая им квартира, – произнес Гарсон, готовый растерзать ее.
– Да, – испуганно пробормотала девушка и, видимо, опасаясь бог весть каких карательных мер с нашей стороны, торопливо добавила: – Это все по закону.
– Покажите нам договор.
– Я не знаю, где он.
– Замечательно, теперь мне все ясно. Вы сдаете квартиры нелегальным мигрантам, людям без документов и официально это никак не оформляете, верно?
– Поговорите лучше с моим шефом.
– Будьте уверены, я доложу обо всем в комиссариате, и оттуда пришлют кого-нибудь разобраться, что же здесь на самом деле происходит.
Девушка только вздохнула, наверное, потому, что знала: рано или поздно все их делишки выплывут наружу.
Уже в машине Гарсон дал волю своему возмущению:
– Это просто черт знает что! Разве нас не убеждают в том, что все мы поставлены на учет и занесены в самые разнообразные списки, что власти осведомлены о самых сокровенных наших мыслях? Так нет же, все это вранье, мы можем сто лет прожить на одном и том же месте, а потом окажется, что мы не существуем, что никто даже не знает нас в лицо.
– Успокойтесь, Фермин. Посмотрим, удалось ли Пинилье вытянуть что-нибудь еще из жильцов.
Сержант Пинилья ничем нас не порадовал. Никто не признал пострадавшего по фотографии, снятой в больнице. Никто. Не фигурировало его имя и в архивах.
– Попытайте счастья вы – возможно, национальной полиции люди боятся больше, чем муниципалов, хотя я сомневаюсь, ведь так легко сказать, что ты кого-то не знаешь! Для чего искать проблем на свою голову?