Кусая губы, наблюдала, как он напоследок что-то говорит тётке, отчего у неё округляются глаза, и идёт к машине. Ко мне…
*****
Он молчал. Не сказал ни слова за час езды, а я не сводила с него напряжённого взгляда. Я сотни раз представляла нашу встречу и всегда по-разному. Но вот так, чтобы никаких эмоций, тишина... Ни разу. Всё же я ожидала хотя бы короткого разговора. Ведь он приехал, потому что узнал о беременности. Или... Нет? Самсон ведь не мог промолчать и не доложить своему шефу. Или мог?
Стало дурно и на этот раз физически. К горлу подступила тошнота — моя верная спутница вот уже две недели.
— Меня тошнит, останови! — зажала рот рукой и сцепила зубы, пытаясь удержать в себе завтрак.
Матвей вынырнул из своих раздумий и резко свернул на обочину, но дверь не разблокировал.
— Укачало? Ну ты подыши, подыши, — нажал на кнопку и окно с моей стороны опустилось вниз.
Терпеть я больше не могла, а уж объяснять что-то этому дубине — тем более. Высунулась в окно и... Блеванула от души. Стыдно? Нет. Я беременна и для меня это нормально. А кому не нравится, пусть не смотрит.
— Даже так? Ну ладно, буду ехать помедленнее. Могла бы сразу сказать, — как ни в чём не бывало завёл двигатель и, кинув мне на колени упаковку влажных салфеток, тронулся.
Он что, совсем дебил? Или просто притворяется, в надежде, что если не признавать беременность она рассосётся? Или всё же не сказал Самсон? Не мешало разведать обстановку.
— Как у тебя дела? — знаю, что вопрос дурацкий, но надо же было с чего-нибудь начать.
Он повернулся ко мне, быстро оглядел с головы до ног и буркнул:
— У меня всё заебись, манюня.
Манюня...
Как я скучала по этим его глупым кличкам. Невыносимо скучала. Так чего же теперь мне слышатся некогда ласковые слова так небрежно?
— Я рада, — отвернулась к окну, но в следующую секунду удивлённо уставилась на Севера.
Он свернул на обочину и, облокотившись об руль, шумно выдохнул.
— Почему ты молчала, Стеша? Почему не сказала мне? У тебя ведь был телефон. Ты в любое время дня и ночи могла позвонить мне и сказать, что тебя обижает эта старая вобла. Ты могла сказать Самсону, в конце концов! И почему ты так похудела, скажи? Я ведь засунул деньги тебе в чемодан. Скажешь, не нашла?
Вот оно что. Это он о тётке. А я то уж думала...
Не могла я ему позвонить. Не потому, что гордыня не давала, а от того, что боялась. Панически боялась услышать, что больше не нужна ему.