Голова была
тяжелой, как в тот раз, когда они с подругами отмечали день студента. От любого
движения начинало темнеть в глазах и плясали звездочки.
Странно одетая
темнокожая девушка попыталась с ней заговорить, но Агата не понимала ни слова,
и лишь бессмысленно таращилась на незнакомку.
Затем она
почувствовала, что ее куда-то ведут, но туманящийся разум не запоминал дороги.
Там, где ей
приказали стоять, было холодно.
От холода соски
стояли торчком, и Агата была вынуждена обхватить себя руками, за что тут же
получила удар плёткой по спине.
– Разведи руки! –
приказал ей высокий беловолосый мужчина, дёрнув цепочку, отходящую от ошейника.
– Лот номер
двенадцать. – громко объявил он. – Человечка, девятнадцать лет. Неодаренная.
Начальная ставка три тысячи. – В воздух тут же взлетело несколько карточек с
номерами. Мужчина поднял цену и тут же объявил предложившего эту стоимость
покупателя. – Три с половиной тысячи – достопочтимый Хелвин.
– Четыре тысячи! –
воскликнул другой, и ведущий аукциона радостно повторил его предложение.
– Четыре пятьсот! –
тот самый Хелвин вновь поднял ставку.
Агата переводила
глаза с одного на другого. Это все? Ее покупают?
Ведущий покачал
головой, жестом подзывая темнокожую помощницу.
– Покрутись на
месте. – он недовольно дернул цепочку, обращаясь к Агате, а затем очень тихо,
чтобы не услышала публика, дал распоряжение подошедшей женщине. – Эти идиоты
накачали ее «сайлсом», так мы даже расходы не окупим. Дай ей что-нибудь, чтобы
была поживее.
Помощница понятливо
кивнула, подскочила к Агате и, дернув на себя, грубо приоткрыла ей рот,
засовывая что-то внутрь.
Девушка
закашлялась, ощущая жгучую горечь на языке. Секунда, вторая, а затем огонь
начал распространяться по всему телу. Дыхание участилось, рот сам собой
приоткрылся, чтобы заглатывать больше воздуха, обострившееся обоняние начало
сводить с ума. Она скрестила бедра, чувствуя влагу между ними, но распорядитель
вновь дернул цепочку, приказывая встать ровно.
Аукцион пошел чуть
живее, и довольно скоро ее купил мрачный черноволосый тип, одетый в старомодный
сюртук.
– И лот достается
Достопочтимому Вильгельму Хелвину за девять тысяч.
Хелвин в ответ лишь
поморщился и молча вышел из зала.
Агата прикрыла
глаза. Вот и все. Ее продали. Но мысли об этом надолго не задержались в ее
голове, куда больше ее занимал пожар, бушующий в ее теле. Она осторожно провела
рукой по своей груди, боясь вновь быть наказанной, и еле сдержала рвущийся из
груди стон. Да что это с ней?