Погибшие в дни девяносто второго
«…Французы семидесятых, бонапартисты, республиканцы, вспомните ваших отцов в девяносто втором, девяносто третьем…»
Поль Кассаньяк, «Le Pays»
Вы, погибшие в дни Девяносто второго,
Вы бледнели от ласк и объятий свобод;
Тяжесть ваших сабо разбивала оковы,
Что носил на душе и на теле народ;
Вы – эпохи ветров неуемное племя,
В вашем сердце горит свет возлюбленных звезд,
О Солдаты, вас Смерть, как ядреное семя,
Щедро сеяла в пыль вдоль засохших борозд.
Вашей кровью блестят валуны на вершинах,
Кто погиб при Вальми, при Флерю, в Апеннинах —
Миллионы Христов, сонмы гаснущих глаз,
Вас оставим лежать, в сне с Республикой
слившись,
Мы – привыкшие жить, перед троном
склонившись.
Кассаньяки опять говорят нам о вас.
Вокзальная площадь в Шарлевиле
На чахлом скверике (о, до чего он весь
Прилизан, точно взят из благонравной книжки!)
Мещане рыхлые, страдая от одышки,
По четвергам свою прогуливают спесь.
Визгливым флейтам в такт колышет киверами
Оркестр; вокруг него вертится ловелас
И щеголь, подходя то к той, то к этой даме;
Нотариус с брелков своих не сводит глаз.
Рантье злорадно ждут, чтоб музыкант сфальшивил;
Чиновные тузы влачат громоздких жен,
А рядом, как вожак, который в сквер их вывел,
И отпрыск шествует, в воланы разряжен.
На скамьях бывшие торговцы бакалеей
О дипломатии ведут серьезный спор
И переводят все на золото, жалея,
Что их советам власть не вняла до сих пор.
Задастый буржуа, пузан самодовольный
(С фламандским животом усесться —
не пустяк!),
Посасывает свой чубук: безбандерольный
Из трубки вниз ползет волокнами табак.
Забравшись в мураву, гогочет голоштанник.
Вдыхая запах роз, любовное питье
В тромбонном вое пьет с восторгом солдатье
И возится с детьми, чтоб улестить их нянек.
Как матерой студент, неряшливо одет,
Я за девчонками в тени каштанов томных
Слежу. Им ясно все. Смеясь, они в ответ
Мне шлют украдкой взгляд, где тьма вещей нескромных.
Но я безмолвствую и лишь смотрю в упор
На шеи белые, на вьющиеся пряди,