— Да елки-палки. — Я встал с кресла.
— Так и знал, что это все аукнется. Стелла, ну что ты как
старшеклассница, в самом деле? Давай, еще заори при виде меня:
«Пусть он уйдет, пусть он уйдет». Ну, сказал и сказал, бывает. Не
головным мозгом тогда думал, скорее всего, а спинным. Опять же —
учитывай ситуацию. Я только-только Данилу упокоил, у меня стресс, у
меня адреналин по венам туда-сюда шнырял.
— Ты даже сейчас не понимаешь, что
именно натворил. — Во взгляде Воронецкой появилась жалость. — Вот
вроде не дурак, а не понимаешь. Или не хочешь этого делать. Ладно,
закончим о личном, тем более что между нами ничего, по сути,
нет.
— Стелла, — я сделал пару шагов и
приобнял ее, — слушай, мы с тобой на пару уже ведро дерьма
выхлебали, а впереди нас не меньше бассейна этой дряни ожидает. Ты
хочешь меня убить после того, как все закончится? Хорошо, это твое
право. И давай прямо скажем: ты тоже не идеал, иногда мне очень
хочется тебя взять и придушить, хотя бы за то, что постоянно суешь
свой нос везде, где можно. Но я же терплю?
— Бла-бла-бла. — Стелла вывернулась
рыбкой из моих рук. — Лапы фу! У тебя был шанс, и ты его упустил, а
теперь несешь жуткую банальщину. Знаешь, Швецов, ты разочаровываешь
меня все сильнее и сильнее.
— Ну, извини. — Развел я руки в
стороны. — Чем богаты, тем и рады. И еще — не говори потом, что я
не пытался навести мосты. Было? Было. Но нет так нет, мне же проще
жить станет. Гамбургский счет, если подумать, отличная штука. Никто
никому ничего не должен.
— А это что за каляки-маляки? —
Стелла подцепила со стола листок с рисунком. — Какая прелесть.
Новая задачка? Замечательно!
Я глазом моргнуть не успел, как она
достала смартфон и сфотографировала предметы, что мне явились во
сне.
— Эй-эй. — Я вырвал листок у нее из
рук. — Ты чего разошлась? Это конфиденциальная информация, не для
чужих глаз.
— Не поняла? — Стелла наморщила
лобик. — Чьи глаза тут чужие? А как же бассейн с дерьмом, которое
нам на пару жрать?
— Воронецкая, — я пощелкал пальцами у
нее перед лицом, — ты точно меня слушала? Мы вроде как разбежались,
причем по твоему личному пожеланию. Нет больше никаких «нам».
— Ты. Совершенно. Не. Разбираешься.
В. Женщинах. — Каждое слово в этой фразе было выделено интонационно
и сопровождалось тыканием меня в грудь. — Впрочем, это не вина
твоя, а беда, просто тебя все время брали в оборот девицы вроде
твоей толстозадой подруги детства.