— Чё, Филипок, борзая сильно стала, да? А здороваться кто
будет?
Олива подняла на них затравленные глаза. На её некрасивом
полудетском лице пятнами проступил нервный румянец.
— Отвяньте. Заколебали уже, — только и произнесла она.
Полозюк выкатил глаза и, переглянувшись с приятелем, отвесил
Оливе щелбан.
— Ты… слышь, бомжара, ты как разговариваешь? Давно не пиздили?
Так это легко исправить.
— Отвали! — Олива толкнула парня рукой в грудь.
Этого было достаточно. Буквально в ту же секунду на неё
обрушился удар кулаком по лицу. Из глаз посыпались искры. Затем
пинок ногой по животу. Олива отлетела в сторону, как мокрая тряпка.
Из сумки вывалились файлы с бумагами.
— А это чё за шняга? — Фёдоров схватил файл и, распатронив его,
начал читать бумаги, — Выписка из ЕГРЮЛ… Ха-ха, Филипок-то наш чё,
крутой, в натуре? Или на побегушках служит?
— Отдай, гад! — Олива кинулась на обидчика, но тот поднял руки с
файлами высоко, чтобы Олива, при её росте в сто пятьдесят восемь
сантиметров, не смогла достать.
— На! — Фёдоров скомкал бумаги и, сунув их Оливе в лицо, кинул в
грязную лужу, — Иди, доставай, бомжара. А ещё раз тебя увидим —
саму в луже изваляем, как твои бумажонки. Усекла?
Олива, рыдая, с отекающим фингалом под глазом, кинулась
доставать бумаги из лужи, но тщетно: они были безнадёжно испорчены.
Теперь-то её точно уволят с работы. Никто не будет разбираться,
виновата она или нет.
— Ну и что мне с тобой делать, а, Филимонова? Мало того, что три
дня на работе не появлялась, так ещё и задание не выполнила! Тебя
когда просили в налоговую съездить? В понедельник! А сейчас какой
день недели? Пятница!
Олива с видом нашкодившей школьницы, в своей затрапезной
спортивной куртке и со своим плохо чёсанным хвостом какого-то
ржавого цвета волос, стояла перед столом начальника Елагина. Фингал
под глазом, полученный накануне, был обильно замазан тональным
кремом, что делало весь вид Оливы ещё более неряшливым.
— Из бухгалтерии на тебя жалуются! Из юротдела жалуются! Вот
что, Филимонова, пиши-ка заявление об уходе. Мне такой курьер не
нужен.
— Но я не виновата, я была в налоговой, там очереди. Я не смогла
попасть… — невнятно промямлила Олива сквозь подступающие слёзы.
— Что ты там бормочешь? Почему другие люди попали, а ты нет,
объясни мне, пожалуйста? Почему документы важные, прости господи,
как из жопы достала? — Елагин гневно встряхнул грязной кипой
вчерашних мятых бумаг, — Кто ж их теперь зарегистрирует? Ты что же,
пьяна была? На ногах не стояла? Тогда тем более, за пьянство тебя
уволить, по статье, и всего делов!