– Ну а мне-то откуда знать, идиот? Сам видишь – сам и описывай.
В висках у Артура раздался привычный тупой звон, очень часто сопровождавший его разговоры с Фордом. Его мозг замер, как щенок, испуганно забившийся в угол. Форд взял его за руку.
– ННП – это нечто, что мы не можем увидеть, или не видим, или то, чего нам не дает увидеть наш мозг, потому что мы считаем, что это не наша проблема. Вот как расшифровывается ННП. Не Наша Проблема. Мозг просто вымарывает эту штуку из поля зрения, точно слепое пятно. Даже если ты посмотришь прямо на ННП, то все равно ее не разглядишь – если только не знаешь заранее, как она выглядит. Единственная надежда – застичь ННП врасплох краешком глаза.
– А-а, – протянул Артур, – так вот почему…
– Ну да, – согласился Форд, зная наперед, что именно Артур скажет.
– …ты прыгал и…
– Ну да.
– …моргал…
– Ну да.
– …и…
– Похоже, до тебя дошло.
– Я вижу эту штуку, – объявил Артур, – это звездолет.
И оторопел от последствий своего заявления. Толпа взревела. Крича, вопя, сшибая друг друга, люди со всех сторон бросились к площадке. Попятившись, Артур испуганно огляделся по сторонам. Затем еще раз огляделся по сторонам с еще большим ужасом.
– Занимательно, не правда ли? – произнесло видение.
Видение дергалось и колебалось перед глазами Артура, хотя, видимо, в действительности это глаза Артура дергались вместе с головой. Его губы тоже дергались.
– Ч… ч… ч… – выговорили его губы.
– По-моему, ваша команда только что победила, – произнесло видение.
– Ч… ч… ч… – повторил Артур, при каждом приступе дрожи толкая Форда Префекта в спину.
Форд тем временем с тревогой наблюдал за суматохой.
– Вы ведь англичанин, правда? – поинтересовалось видение.
– Ч… ч… ч… да, – согласился Артур.
– Ну, как я уже сказал, ваша команда только что победила. В матче. Следовательно, они сохранят у себя Пепел. Думаю, вы очень довольны. Осмелюсь признаться, я питаю некоторую слабость к крикету, хотя я не хотел бы, чтобы о ней знали за пределами этой планеты. Боже упаси.
Видение состроило нечто вроде ехидной ухмылки – впрочем, еще неизвестно, насколько ехидной, ибо солнце, светя ему прямо в затылок, соорудило из его серебристых волос и бороды ослепительный, драматический, повергающий в трепет нимб, с которым никакие ехидные ухмылки не вязались.
– И все же, – продолжало оно, – спустя пару деньков всему этому придет конец, не правда ли? Хотя, как я уже вам говорил при нашей последней встрече, это меня весьма опечалило. И все же что было, тому не миновать.