Осадчего передернуло. Змей он боялся. И не напрасно – в Степи встречали твари до двенадцати метров длиной, способные заглотить человека целиком; есаул видел однажды, как такая гадина, похожая на пожарный шланг, лежала неподвижно, переваривая крупную добычу – одна половина змеи была раза в три толще другой…
– Тогда тут не веревка, а канат нужен, или цепь якорная!
– Где я тебе посреди Степи цепь найду? Используй что есть.
Наконец, разбили лагерь, вырыли яму под костер – огонь в Степи виден издалека, а вот дым ночью почти незаметен, поставили Кирилла варить кашу. Потом выбросили горелое месиво, надавали Дебилу подзатыльников и заставили песком драить казан, сами же открыли консервные банки с тушенкой.
– Тысяча девятьсот семьдесят девятый год, – прочитал Данила на дне банки и облизал ложку. – Надо же. А вкусно, не испортилось.
– Умели делать, – веско сказал Никола. – Не то что нынче. В дерьме живем, дерьмо жрем, дерьмом станем.
– А отчего так, Никола Богданович?
– А оттого, что после Катастрофы людей и так осталось мало, а с мозгами и того меньше. Повыбили их. До Катастрофы как оно было? Есть мозги – иди в ученые, нет – иди в солдаты. Вот тупые умных за жратву и поубивали. Правильно один умный человек говорил: ежели в государстве отделяют умственное воспитание от физического, то править этим государством будут трусы, а охранять его будут дураки. Ну вот, так и вышло.
– Но ведь сколько лет уже прошло после Катастрофы! Неужели новых умных не нарожали?
– Может, и нарожали, да только смысл-то в их уме? Сколько всего утеряно, сколько забыто! Даже тушенку делать разучились, только и можем, что старые склады искать да потрошить. А как кончатся запасы? Закрома Родины, они знаешь ли, тоже не бездонные.
– Эх, – мечтательно вздохнул Данила. – Вот бы найти такой склад, чтобы на всю жизнь хватило!
– Я и говорю: только про свою жизнь и думаем. О будущем надо думать…
Из темноты донесся условный свист – часовые кого-то засекли. Есаул и хорунжий подскочили, схватились за автоматы. Но пришельцы, похоже, попались мирные и дружелюбные: не крались, а шли в полный рост, и издалека приветствовали казаков кличем:
– Э-ге-гей, служивые! Пустите к костру переночевать?
– Кто такие будете? – строго осведомился есаул Осадчий.
– Листоноши мы, – ответили из темноты. – Я – Марка, а это – Конверт. В Судак идем.