– И что же пошло не так?
– Получить наличные по чеку должен был Аарон Малк, помощник Левинсона. Но сначала на банк напали грабители, потом Прокруст убил самого Левинсона, а Малк исчез с моими деньгами!
– Так вот почему вы искали его! – сообразил старший инспектор, которого вполне убедила логика рассказанной мной истории.
– Дальше вы знаете, – отвернулся я, дабы скрыть невольную улыбку. – Малка мы нашли уже мертвым, до приезда полиции я обыскал тело и обнаружил чек с отметкой об отказе в платеже.
– И отправились выяснять отношения с дядей? – вдруг встрепенулся Бастиан Моран.
– Вздор! – беспечно рассмеялся я. – Действуя через суд, я могу теперь из дяди веревки вить! Закон на моей стороне!
– Вот это и удивительно, – задумался собеседник. – Зачем ваш дядя пошел на столь необдуманный поступок?
– Найдете его – спросите, – пожал я плечами. – Я намереваюсь получить то, что полагается мне по праву. Этого будет достаточно.
Бастиан Моран кивнул и уточнил:
– Виконт, полагаю, Рамон Миро подтвердит ваш рассказ?
Я вновь беспечно пожал плечами:
– Спросите его.
– Всенепременно, – пообещал старший инспектор, отсалютовал мне на прощанье и зашагал по набережной. Вскоре из сквера вывернул крытый экипаж без опознавательных знаков, Бастиан Моран распахнул дверцу, ловко забрался внутрь и укатил в ночь.
Уверен, не устрой его мои ответы, и сейчас я бы катил в этой карете вместе с ним. Но нет – выкрутился, вновь обманул судьбу.
Я сделал несколько глубоких вздохов, успокаивая дыхание, напился из фонтанчика с питьевой водой и облокотился на ограждение набережной.
Как ни удивительно, при разговоре со старшим инспектором нисколько не волновался. Вообще. Все это время перед глазами стоял образ Елизаветы-Марии фон Нальц, в голове звучал ее голос, ощущался тонкий аромат духов. Он никуда не делся и сейчас, и это самым натуральным образом сводило с ума. Хотелось выть на луну или вырвать с тоски собственное сердце.
Ничего подобного я, разумеется, делать не стал. Просто стоял и смотрел на реку.
Стоял и смотрел.
Затянувшие небо облака скрыли россыпь звезд и нарождающуюся луну; теперь окутавшую город темень рассеивали лишь уличные фонари да свет витрин магазинов на противоположном берегу реки. Вдалеке светились в высоте сигнальные огни башен.
Ночью не видно грязи, ночью не видно позолоты. Ночь всех уравнивает в правах.