– Разнимать тебя и лепрекона.
Девушка улыбнулась и спросила:
– Ты совсем не контролируешь его?
Я ничего не ответил. Просто убрал «Рот-Штейр» в кобуру на поясе, сунул в карман «Цербер» и отправился на выход.
Елизавета-Мария вручила мне тряпичный сверток и посоветовала:
– Ты бы побрился.
– Непременно, – отозвался я и потер пальцами щетину на подбородке, но времени на приведение себя в порядок тратить не стал.
Спустился на первый этаж, вышел на крыльцо, посмотрел на небо. Вверху стремительно неслись клочья облаков, в самом скором времени они грозили полностью затянуть небосвод, но пока дождя не было, только раскачивали макушки деревьев резкие порывы пронзительного ветра.
Было свежо; слишком свежо для этого времени года. Приближающееся ненастье ощущалось уже без всяких штормовых предупреждений, но когда разразится буря – сегодня к вечеру, завтра или в конце недели – было совершенно непонятно. И потому никак не получалось определиться, в какой именно одежде отправиться в город.
Решив не ввергать себя в новые траты, я вернулся в дом и переоделся в старый костюм, на ноги натянул сапоги, сверху накинул брезентовую куртку. И лишь в части головного убора остался верен самому себе и взял с полки котелок.
Елизавета-Мария придирчиво оглядела меня со всех сторон, но никак комментировать внешний вид не стала, лишь спросила:
– Тебя ждать к обеду, дорогой?
– Нет, вернусь к ужину, – ответил я и вышел за дверь, не без труда удержавшись от слова «надеюсь».
Меньше всего мне хотелось обременять себя излишней опекой суккуба. Последние дни инфернальное создание вело себя насквозь неправильно, и понемногу даже начало закрадываться подозрение, что на выходца из преисподней воздействует созданный мной образ недалекой рыжеволосой красотки, но обольщаться не стоило – лишь заключенное нами соглашение мешало таящейся внутри Елизаветы-Марии твари растерзать меня на куски.
Первым делом отправился навестить Рамона Миро.
Настороженно посматривая по сторонам, спустился с Кальварии, на Дюрер-плац поймал извозчика и велел ехать на угольные склады.
Смена Рамона к этому времени закончиться еще не успела, и он обнаружился в сторожке. Крепыш откинулся на спинку стула и держал у лица сверток со льдом, но при моем появлении кинул его на стол и досадливо поморщился. Или же поморщился от боли?