Уолл-стрит и приход Гитлера к власти - страница 14

Шрифт
Интервал


Да-а-а. Что тут скажешь? Сам себе нашёл, в прямом смысле слова «нашёл», головную боль. Но с другой стороны – я гуманитарий, ремонт судна мне за деньги делают в портах. К слову – прескверно и предорого! А тут – механик, да ещё времен выпуска самого судна. Паёк и каюта – не проблема. А вот плата? С этим надо разобраться.

– Сколько унибон ты хочешь в уплату за работу? – не стал откладывать я тему в долгий ящик.

– Столько, сколько ты готов заплатить, не чувствуя серьёзного ущерба лично своим доходам. Деньги – дело второе. Пока мне нужно только где-то пристроиться, а там – посмотрим и решим.

Подумал я, подумал: «Ну у кого есть в механиках паук? Ни у кого! Даже у пиратов о таком я не слышал». Да и пиво с кем-то теперь в пути можно будет попить, и девчонку он не отобьёт. Попробуем, пожалуй:

– Я согласен, допиваем пиво, и – в доки.

Вот так и появился на моём космическом корабле паукообразный негуманоид с древнеримским именем – Максимус, или если сокращённо – Симус. Почему не Макс, не спрашивайте – не знаю, но на Симуса он отзывался, а если его звали Макс – игнорировал.

– Загрузим припасы и в путь, – мы чокнулись бокалами, скрепляя, таким образом, наш договор найма. Выпили до дна каждый свою порцию. Я, немедля, рассчитался за выпивку, мы вышли из бара и потопали в порт.

Ну, что же, теперь я – реальный командир космического корабля, так как у меня есть команда, то есть – подчинённый. Один. Ну, и хватит. Он, зато – многолапый.

Глава II. Наследство мёртвых

«Я узнал, что нет лучшего способа узнать

нравится Вам человек или вызывает отвращение,

чем отправиться с ним в путешествие»

Марк Твен

Мы болтались в открытом космосе, в стороне от больших космических трасс, уже без малого – земную неделю. Всё это время, я безуспешно перерывал сотни страниц Межгалактической Глобальной Сети Информации, пытаясь наткнуться на что-нибудь реальное для начала финансово-продуктивного мародёрского поиска. Я готов был отправиться на поиски любого пропавшего судна, любой самой древней инопланетной станции – была бы прибыль. Я рискнул бы и судном и головой ради интересных находок на вновь открытых планетах, лишь бы была реальная вероятность заработать более-менее приличные деньги.

Но к моему великому сожалению и огорчению – ничего стоящего моего мародёрского внимания – не попадалось. Тогда, я связался с одногрупниками из, так и не оконченного мной, земного университета. Мои соседи по парте закончили факультеты гуманоидной и негуманоидной археологии, мультиэволюционной палеонтологии, космогеологии, ксенобиологии, ксенопсихологии, и ксеносоциологии. Многие, не смотря на молодость, стали серьезными учёными с, уже в меру, громкими именами и почётными регалиями. Кстати, некоторые из них не захотели со мной говорить или быстро скомкали разговор, сославшись на «неотложные дела». Знакомство с космомародёром не красит серьёзных исследователей истории и уж тем паче чиновников от науки. Я их понимаю, они – социально стабильные. Имеют: дом в ипотеке; официальную работу; жену, с кучей косметических имплантов; детей, «подающих большие надежды»; диковинного домашнего любимца с далёкой планеты; новенький глайдер, или даже внутрисистемную яхту. А у меня – только ржавый древний космолёт, долги по кредиту за металлодетектор, и ко всему прочему неизвестный механик-паук в партнёрах. В общем – мутная репутация. Но я – не виноват. Социальная не стабильность – это совокупность психофизиологических особенностей, присущая индивидууму с рождения и только усиливающаяся с взрослением личности. Да, и мне от этого – абсолютно не плохо. А скорее даже очень хорошо.