Вечереет. Холодеет. Ёжась от холода, я шмыгаю в один из переулков. Там, за мусорным баком, я нахожу две большие картонные коробки. Мастерю из них что-то похожее на кровать. Накрываюсь картоном с головой, закрываю глаза, собираюсь вздремнуть. Не проходит и часа, как вдруг я чувствую, как на меня обрушивается сильный пинок в бок.— Так, так! Кто тут у нас?Я подскакиваю на месте, собираюсь бежать, но меня ловят за плечи чьи-то грубые руки и отрывают от земли.
— Пустите! Пустите! — кричу, брыкаюсь. Страх бьёт по спине кнутом. — Какого хера, пацан? Ты не из нашего района?Перед глазами серебрится лезвие острого ножа. Я застываю. Лишь грудная клетка ритмично колышется. Один из чмошников приставляет мне нож к горлу.— Я… я случайно здесь оказался. Заблудился, — меняю голос до хрипа, как во время простуды.
— Деньги есть? — спрашивает второй, сплёвывая на грязный пол мокроту, а третий светит мне в лицо фонариком. Их трое. Три огромные фигуры в капюшонах. — Отпустите м-меня?
Меня хорошенько встряхивают.
— Заплатишь — отпустим, — гаркает один кашалот.— До следующего раза, — глумливо добавляет второй.
— Они там… в рюкзаке, — с надеждой отвечаю я, стараясь изо всех сил не выдать свою истинную интонацию голоса. Они должны думать, что я парень. Оборванец в поношенных штанах и грязной пайте. Под серой вязаной шапкой у которого прячется копна пышных пшенично-русых волос. Пацанскую
одежду я у отчима стырила, когда сбежала.
Меня отпускают, ублюдки отвлекаются на мой рюкзак, а я со всех ног мчусь вглубь переулка, сбегаю. Чёрт! Как жаль. И деньги, и пожитки. Но жизнь и девичья честь дороже.
Сердце рокочет как автомат, в висках давит, по щекам льются слёзы. Я петляю между переулками, не оборачиваюсь. Надеюсь, не преследуют. По крайне мере я не слышу их криков. Юркаю в ещё один проход, вижу там ржавый мусорный бак. Не думая, открываю крышку и ныряю в кучу мусора. Крышка захлопывается, я превращаюсь в затаившуюся мышку.
Ну и вонища. Я зажимаю нос, закрываю глаза и просто молюсь, чтобы меня не поймали. Те утырки — одна из немногих группировок, что держит район. Если бы они узнали, что я девушка… ни за что бы не пощадили. К утру, возможно, я была бы мертва. А они бы подели моё тело на троих и выбросили меня на помойку умирать от ссадин и увечий. С девушек дань за существование мрази берут телом.