Она резко разворачивается и норовит прошмыгнуть обратно в
ресторан, но я хватаю её за руку и встряхиваю. Устроила тут… цирк!
– Камилла, остынь, по-хорошему тебя прошу! Все наши
отношения в прошлом. И личные, и деловые. Я тебя засужу! Ты же понимаешь, что
не будь у меня на руках подтверждённого диагноза, я бы засомневался и не
говорил с тобой в таком ключе?
– А я тебе говорю, что твой диагноз врёт! – взрывается
она. – Или меня оплодотворили инопланетяне! Или случилось Божественное чудо!
Непорочное зачатие! Я всё поставила на тебя, думала, рожу наследника, и ты
женишься…
– Я никогда бы не женился на тебе, – не выдерживаю я. – Ребёнка,
своего ребенка, никогда бы не бросил, обеспечил бы тебя до конца дней, но
никогда бы не женился. На тебе.
С сожалением вижу, как Полина с Лёшкой покидают ресторан
и скрываются за дверью. Я не хочу объяснять Камилле очевидные вещи. Не хочу.
Устал. Столько переговорено, а она упрямо навязывает мне свою теорию.
Все бабы одинаковые. Одна проблема. Одно решение. Нагулять ребёнка и повесить
на более богатого любовника.
– Так что, – продолжаю я. – Если ты продолжишь лезть в
мою личную жизнь, преследовать или попытаешься приблизиться ближе, чем на три
метра, к моему личному помощнику или её семье, я тебя засужу. За попытку
мошеннических действий. За угрозы. За шантаж. За вымогательство. Ты знаешь, я
найду миллион причин. И свидетелей.
– Ну ты и скотина, – она качает головой. – Хорошо, я
уйду, но я даже рада, что теперь ты понимаешь, каково это – бороться за своё,
ценное и дорогое. Когда ты глотку готов грызть...
В её голосе звучит отчаяние, но на лице не дёргается ни
один мускул. Врёт как дышит. Это я изучил в ней хорошо за пять лет работы бок о
бок.
– Зачем же ты сделала аборт? Я же тебя на него не
тащил... Просто сказал, что это не мой ребёнок.
– Потому что без тебя это не имеет смысла... – тихо говорит она и
уходит.
Я раздосадован появлением Камиллы, её остервенелым
упорством что-то мне доказать, будто лучшие врачи ведущих клиник нескольких
стран – это совсем не тот показатель, который нужно принять во внимание!
Без настроения я возвращаюсь за стол, где больше нет
Полины и мальчонки, и натыкаюсь на порицающий взгляд старика Топорова.
– Николай Петрович, при всём уважении, позвольте, я
выскажу вам всего лишь единожды. Полина Викторовна не такая, – слышу я и устало
потираю переносицу, – не знаю, как вы привыкли работать со своими помощниками,
но Вертинская серьёзная, молодая специалистка, что-то у неё там в жизни не
сложилось, парень беременную бросил, еле доучилась. Хорошо, наследство
получила. Хоть с квартирой. Пришла устраиваться на работу едва ли не из
роддома. И Лёшка для неё всё. А то, как вы себя недвусмысленно ведёте... может
расстроить пацана, когда вы наиграетесь.