Места вокруг Любимовки благодатные, зверьё непуганое чуть ли не
из окошка стрелять можно, пасека в полторы сотни семей как аэродром
гудит… На жизнь Андрей Михайлович не жалуется и другим жить
помогает. Иногда возвращает эту самую жизнь в самом прямом
смысле.
Год назад Северюгин привёз сюда умирающую жену. Врачи с
сожалением разводили руками и давали прогноз на три-четыре месяца,
а Михалыч… А Михалыч сказал, чтобы полковник вернулся через неделю
и привёз четыре тонны соли, шесть тонн строительной арматуры, да
помог пристроить партию соболиных шкурок. Вот где Клязьма и где
соболя?
Через неделю Северюгин собственноручно разгружал полноприводный
Камаз, перетаскивая мешки с солью и железо в крытый лемехом сарай
на краю участка, а выздоровевшая и даже помолодевшая супруга варила
на летней кухне умопомрачительно пахнущий суп из свежих боровиков.
А что такого? Эка невидаль, боровики… Пятнадцатого мая, ага…
Хотя чему удивляться, если у Михалыча среди зимы можно прикупить
десяток свежеподстреленных диких уток или жирного перелётного гуся.
Да-да, те самые благодатные места, что не располагают к излишнему
любопытству. Кому, например, интересно, куда денутся в глухой
деревне два десятка зеркал размером метр на метр двадцать,
аккуратно сложенные в багажнике «Патриота»? В лесу развесит! А что,
медведи – они тоже люди, и мало ли кому из них захочется
полюбоваться на себя в большом зеркале.
Полковник засмеялся, а на удивлённый взгляд водителя
прикрикнул:
- Опять на дорогу не смотришь!
Через двадцать минут, благополучно форсировав непросыхающие
лужи, Уазик остановился у массивных дубовых ворот с кованными
петлями, сделавшими бы честь любому средневековому замку.
- Не сигналь, он сам откроет, - бросил полковник и вышел из
машины на свежий воздух. – Красотища какая, аж завидно стало!
Северюгину иногда тоже хотелось бросить всё к чертям собачьим и
уехать в деревню. Чтобы вот так же солнышко светило, чтоб дымок из
банной трубы поднимался в безоблачное небо, чтобы ржание лошадей
из-за забора… Но минутная слабость уходила под напором суровой
жизненной необходимости. Скоро вот дочку замуж отдавать, машине уже
три года и перед соседями за старьё стыдно, да до пенсии ещё
служить как медному котелку. Заботы, заботы, заботы… А жить для
себя когда-нибудь потом. Как всегда.