Не знаю, как его угораздило
промахнуться, но, пальнув три раза, он не попал в мишени с
расстояния чуть больше полусотни шагов. Остальные ребята тоже за
несколько секунд растратили заряды своих стволов с нулевым
результатом. Ладно другие, но как же сибиряк, который белку в
глаз?..
Двое мужиков, обойдя нас сзади,
только теперь решили прибегнуть к оружию. Снова под прицел, как мне
показалось, попал Володька. Желание сдаваться мгновенно
улетучилось…
Я как-то сразу забыл, что по жизни
миролюбив и неконфликтен, — два выстрела практически слились в
один. Хорошо, что сзади находился ствол дерева, иначе бы меня
опрокинуло на спину.
— Не подскажешь, где так стрелять
учат? И что у тебя за патроны?
Вы бы видели взгляды моих спутников!
Мне кажется, превратись я на их глазах в обнаженную красавицу,
удивления было бы меньше.
— А чего такого? Два заряда — две
цели. Ну, попал случайно, с кем не бывает?
— Да их же… это… с полсотни было. И
все рухнули, — пробормотал бледный Володька.
— А я видел только двоих, — честно
сознался я.
Парни переглянулись.
— Все ясно. Надо уходить, — произнес
Сашка. — Похоже, эти гады продолжают нам мозги пудрить.
Он вытащил из опустевшего мешка две
дымовые шашки и бросил на поляну.
Мы снова побежали. Не знаю, сколько
времени длился второй марш-бросок, но команда на привал прозвучала,
наверное, за секунду до того, как я бы и сам свалился.
— Семен, а теперь расскажи, что
случилось со мной и Ильей? — навис надо мной сибиряк.
— А… э…
Как же мне захотелось послать этого
практически не запыхавшегося мужика, но сил не было: ручьем тек
пот, легкие разрывались от перенапряжения, а в горле пересохло,
будто в нем промчался суховей. И тут весьма кстати бывший зомби с
расспросами.
— Ладно, подойду через пять минут, —
он махнул рукой.
Грунев и Бобрин если и выглядели
лучше меня, то ненамного. Илья сидел, опершись о ствол дерева, а
Володька валялся рядом со мной, раскинув руки в стороны.
Иноземцев достал телефон и отошел в
сторонку.
— Радуйтесь, славяне. Степаныч скоро
подъедет, — сообщил он через минуту.
— Ура! — прохрипел я.
— Нам осталось пробежать до
проселочной дороги всего три-четыре километра.
— Лучше убейте меня здесь, —
я почти не шутил.
— Нельзя, Семен. Нам ребята в черных
очках твою смерть не простят. Так что поднимайся. — Сашка протянул
мне руку.