— А ты сам, случайно, не мертвец? — нетерпеливо спросил Дэрри.
— Почему вы так решили? Я же сижу перед вами живой.
— Ну мало ли, как бывает. Все погибли в твоем замке, а ты нет? Может, ты сам не помнишь, как все случилось? Может, это произошло, когда ты спал. Проснулся и не заметил, что уже не живой. Проснулся не в мире живых. Ты сказал, на тебя накинулись покойники. Вдруг не они забрели к тебе в гости, а ты к ним забрел? Скажи, это все же часом не загробный мир?
— Это Регед, — после короткого колебания, но с достоинством ответил Гарет.
— Ты в этом точно уверен?
Юный лорд Крейтон раздраженно почесал лоб:
— Я уже ни в чем не уверен, говоря по правде. Вы будете слушать дальше или нет?
— Я весь внимание.
Гарет не запомнил, как именно он оказался в своей комнате, на неразобранной постели. Просто мутная явь окончательно переросла в душные сны. Ему вновь явилась тьма — торжествующая, грозная, сытая, хохочущая от наслаждения. Тьма опутывала его сотней щупальцев, заползавших в глаза, уши и рот. Он ощущал внутри головы мерзкие, склизкие прикосновения, словно ему в ухо проник моллюск, угнездившись между стенками черепа. Он падал — вниз и вниз, в бездонную бездну, наполненную криками, сердитыми голосами и напуганным шепотом.
Эти сны его и спасли. Не явись ему старый кошмар, он мог не проснуться вовсе.
Юноша очнулся посреди ночи, в полной темноте, с ощущением, будто омерзительный сон так и не закончился. Голову раздирала дикая боль, все тело ломило, в горле поселилась противная сухость. Гарет с трудом сполз с кровати и зажег лучину. Огонек вспыхнул, разгоняя мрак, и по стенам немедленно заплясали ехидные длинные тени. Гарет вытащил из угла комнаты медный таз, в котором он временами мылся, и долго в него блевал, пока из горла не пошла желчь.
«И как только отец мог пить подобную дрянь».
Он оглядел знакомую с детства комнату, недовольный тем, что пол едва ощутимо раскачивается под ногами. Узкая кровать, шкаф с одеждой, шкаф с книгами, заполненный едва наполовину. Оружейная стойка, в которой покоятся два меча. Совсем немного вещей — лорд Андрас сам сторонился излишества и не баловал наследника. Привычная обстановка не изменилась — будто и не случилось беды, перечеркнувшей всю прежнюю жизнь.
— Я остался один, — сказал он, стоя посреди спальни и слегка пошатываясь.