Женщина приблизилась и схватила Гарета за плечо. Хватка была обычной, крепкой, настоящей, живой — но скосив глаза, юноша увидел, что ногти на знакомой руке с неестественной скоростью удлиняются, превращаясь в длинные когти, будто бы стальные. Тронутая морщинами кожа разглаживалась, вновь становясь молодой. Гарет с криком вырвал плечо, развернулся и побежал, почти не разбирая дороги. Он отбросил канделябр, успев заметить, что свечи на нем сами собой погасли, и на бегу спрятал в ножны меч.
Юноше показалось, за ним следуют шаги — но потом они стихли. Пробегая мимо очередного зеркала, он повернул голову — и едва не споткнулся, увидев в нем незнакомое чужое лицо. Холодное, бледное, страшное, больше всего напоминающее морду неведомого чудовища. Он отвернулся.
Гарет прервал свой рассказ, внимательно поглядев на собеседника. Дэрри сидел немного сутулясь, положив руки себе на колени, и слушал с непроницаемым лицом. Разожженный при помощи магии огонь разбрасывал вокруг пляшущие тени.
— Вы ничего не спросите? — поинтересовался Гарет. — Не станете утверждать, что я брежу, что я тронулся, нахожусь не в своем уме? Не начнете рассуждать, что меня ввели в заблуждение?
— Я понятия не имею, что там у вас произошло. Сказать мне попросту нечего.
— И насмехаться тоже не хочется?
— Мы все кого-то теряли и надеялись обрести вновь, — произнес Дэрри медленно. — Будь я проклят, если стану над этим шутить.
Гарет вздохнул и продолжил.
Гарет так спешил, что чудом не покатился кубарем с лестницы, не свернул себе шею, не переломал руки и ноги. Добравшись до конюшен, юноша зажег там настенный факел и второпях оседлал каурого жеребца, на котором раньше любил ездить отец. Старый Том, конюх, умер всего четыре дня назад, и в последние дни Гарет следил за лошадьми сам.
Остальные кони тревожно ржали, били хвостами и тянули морды из стойла. Гарет подавил укол совести за то, что оставляет их здесь. Он ничего не мог поделать и к тому же очень торопился. Больше всего он боялся опять встретиться со страшной женщиной, так похожей на его мать.
Когда юноша оказался во дворе, ему почудилось, что он вновь услышал шаги. Дверь главного зала медленно отворилась и на крыльцо вышла темная фигура. Женщина с вуалью, а это была именно она, остановилась и стала смотреть, как Гарет собирается в дорогу. Женщина положила на деревянные перила руку, пальцы на которой оканчивались стальными когтями, и молчала, не произнося больше ни единого слова.