– Вот ты какой, оказывается, солдатик-писатель, – сказала она. И добавила шепотом:
– Иди в сестринскую. Зойке скажу, чтобы не заходила.
В сестринской был лишь узкий жёсткий топчан с косым подголовником (на таких осматривают пациентов), но это им не мешало. Она склонялась над ним, обдавала горячим дыханием. А ее волосы щекотали ему лицо. Он целовал её серые глаза, всё погружаясь и погружаясь в их окутывающий взгляд. В темноте, конечно, цвета глаз не было видно, но он знал его уже наизусть и говорил:
– Ты Снегурочка. Ты моя Снегурочка. Я буду тебя так называть.
– Почему – Снегурочка?
– А ты была Снегурочкой. На Новый год у нас в части. Помнишь, было очень холодно – и ты всё время ёжилась на сцене? Там-то я и простудился. Я сидел рядом со сценой на ступеньках и всё записывал. Я не мог никуда уйти. Должен был подробно описать вечер в стенной газете. Замполит поручил.
Она не засмеялась, не улыбнулась. Сразу стала серьёзной и сказала:
– Так, значит, это я, писатель ты мой, притащила тебя сюда в госпиталь? Сама к себе привела.
– Ты хочешь сказать, что это судьба?
– Какая судьба? – он стала вдруг резкой и жесткой. – Минутная слабость. Ты выпишешься, уедешь в часть. Много вас таких солдатиков здесь обретается. Думаешь, ты один?.. – она, кажется, была готова оговорить себя. Но он всё равно не поверил бы – он уже был влюблён.
По молодости не умея еще понять всю глубину её переживаний, он попытался снова обнять её. Она увернулась, встала, надев халат, подошла к окну и, глядя в ночь, сказала:
– Собирайся и иди. Ночью вас могут считать по койкам. Да и утром на месте надо быть. Иди. Я позвоню Ире, чтобы тебе открыли.
Он уже стоял у двери, когда она, не оборачиваясь, сказала:
– Подойди ко мне.
Он подошел. Хотел обнять за плечи, но не решался. Решилась она. Обернувшись, она прижалась к нему и прошептала:
– Запомни это. Всё запомни. А теперь ступай..
И подтолкнула к двери.
Выписался он через неделю. Всё это время Оля никак не дала понять, что она думает или чувствует. Он был для неё одним из пациентов. Перед самой выпиской он проник в сестринскую. На столе лежала книга. Олина книга – какой-то медицинский справочник. По нему Оля готовилась к поступлению на курсы, и его кроме неё – это он знал точно – никто справочник не раскрывал. Он вложил в книгу конвертик со своими стихами – какой-то жуткой смесью из Пастернака и Есенина, которую в другое время он сам разнёс бы по кочкам. Но сейчас он был влюблён. Он уехал в часть, а еще через неделю роту откомандировали назад в свою Тьмутаракань.