Можно было полететь самолётом, но ему захотелось размеренности и постепенности. Он поехал в дорогом спальном вагоне.
– Почему ты называешь меня дождичком? – спросил он однажды.
– А как ещё?! Свалился на меня, как ливень! Неужели ты не помнишь? Не помнишь, как мы познакомились?
Он помнил всё. Он и сейчас, покачиваясь в вагоне, помнил всё. Летний московский дождь, как водится, рухнул внезапно, встал стеной, зашумел. Загудели, запели водосточные трубы. А люди со смехом побежали искать укрытие. Случившиеся рядом немецкие туристы спешно доставали из сумок запасливо приготовленные зонты, говорили меж собой (как выяснилось потом, оба они владели немецким): «Странные эти русские – такой дождь, они совсем промокли, а смеются». А им, и правда, было смешно. Она поступила так, как поступила бы любая женщина, – сняла белые босоножки и побежала по лужам, по потокам пузырящейся воды босиком. Мимо проносились такие же босоногие женщины, некоторые пытались прикрыться, как зонтами, сумочками.
Они оказались рядом. Поблизости ни подъезда, ни магазина, ни станции метро. Юркнули в телефонную будку – два незнакомых человека. Мужчина и женщина. Они стояли близко друг от друга, мокрые, возбуждённые бегом и самим событием. Сначала весело смеялись. Вспомнили недоумевающих немцев, перебросились фразами о московском дожде – «всегда так, внезапно!». Понемногу смех сменился разговорами о всяких пустяках. А он не мог оторвать от неё взгляда. Мокрое платье облепило всю её ладную фигуру, а волосы пахли дождём и летом. Он осторожно и нежно обнял её за плечи и поцеловал эти мокрые волосы.
– Порядочный мужчина сначала хотя бы познакомился, – тихо и очень спокойно сказала она.
– Так познакомимся сейчас…
Он проводил её до гостиницы. А утром, очень рано, уже сидел в фойе с букетом цветов. Он не знал, ни в каком номере она остановилась, ни её фамилии – только имя. Он сидел на диванчике в фойе и надеялся на удачу. И вдруг увидел: она спускалась по лестнице. На ней были джинсы и нежная кофточка (вчерашнее платье, очевидно, сохло на полотенцесушителе). Она улыбнулась и, кажется, обрадовалась встрече. Погуляли по Москве. Он водил её по любимым со студенческих лет местам, отвез в Зюзинский лес. Именно лесом называли они в студенчестве лесопарк в Зюзино. Он ездил туда с однокурсниками. От общаги отправлялся троллейбус, и на конечной остановке они выходили. Сейчас лес изменился – стал по-настоящему парком, облагороженным, с тропинками и прочими признаками цивилизации, но исчезла поэзия. Тогда же это был почти лес. В тот же день они были у него на даче. Приобрел её недавно, соседей ещё не знал (это облегчало конспирацию), сама дача была не обустроена, но им было хорошо. Впервые от близости с мужчиной она задохнулась, провалилась в бездну и взлетела. И не было до сих пор более счастливых дней, чем три дня до её отъезда.