Петроний поморщился. Видимо до сих пор сильно жалел, что не
удалось тогда поймать преступника.
- Теперь все сходится - кивнул Иосиф и жадно принюхался к каше.
Но быстро отвел взгляд. Я понял, что есть ему хочется, только с
гоями делить трапезу “некошерно”.
Вскоре оба еврея споро разожгли собственный костерок, достали из
сумок, обернутое в лопухи мясо, похожее на ребра барашка, и
принялись жарить его на огне. Легионеры завистливо косились на
самодельный вертел, с которого на угли капал ароматный аппетитный
жир.
- Небось, этот сириец заранее не знал в лицо Иешуа - продолжил
рассуждать Иосиф - Вот Иуде-подлецу и пришлось при всех целовать
Учителя.
- Это что же получается… - встрепенулся Никодим - Петр тогда
спас Учителя? Он ведь в толпе отсек мечом ухо какому-то слуге
Каиафы. Наверное, это и был тот самый сириец.
- Получается, что спас - тихо поговорил Иосиф - Только земной
путь Иешуа все-равно уже был предопределен. И Учитель знал об
этом...
- Марк! Сколько тебя ждать? - центурион подвинул мне котел с
остатками каши - Ешь, и ложись спать. В караул не пойдешь - чую,
завтра тебя тяжелый день ожидает.
После всех тревог и волнений минувшего дня я уснул практически
моментально. Но сон мой был не менее тревожным. Я слышал чей-то
плач, меня кто-то звал… И это почему-торвало мое сердце в клочья.
Бесконечные темные коридоры и переходы какого-то здания, и я -
блуждающий по ним в поисках кого-то.
*****
Разбудили меня ранним утром - рассвело, но солнце еще не встало.
Стоило показаться над деревьями сада краешку светила, как в наш
лагерь зашло аж два десятка легионеров во главе с высоким, худым
центурионом. Один глаз военачальника был закрыт повязкой.
- Марк Юлий Луций? - центурион сразу направился ко мне
- Я.
- Следуй за нами.
Ко мне подошли два легионера, вытащили у меня кинжал и ножны с
мечом из-за пояса. Вокруг стал собираться контуберний Гнея. Подошли
Петроний и Никодим с Иосифом.
- Так ты Юлий? - поразился Дион - А всем говорил, что из
клиентов[1] Папириев...
Вот я, наконец, и сам узнал свое родовое имя. Мягко сказать -
знаменитое! Но как парень, принадлежащий к древнему патрицианскому
роду, оказался в далекой мятежной Иудее?! Непонятно. И Слово по
этому поводу молчало. Хоть бы тренькнуло что-нибудь...
- Салве, Лонгин! За что ты арестовываешь Марка? - Петроний
положил ладонь на рукоять своего гладиуса