Бойцы замолчали. Шпилька принялась затягивать шнуровку на
панцире.
- Слушай, - сказала Крыса, бодая Пырея в грудь головой, - нам не
годится оставаться вдвоем в таком месте и в такое время. Лучше куда
угодно, но вместе. Пойдем с ними - доспехами раздобудемся после
драки.
Пырей в ответ лизнул ее в нос. Все было решено. Клык встряхнул
головой так, что полетели брызги с волос.
- Значит, так. Не думаю, что мы успеем ввязаться в драку, она,
по-моему, уже кончилась... Но сходить и взглянуть может оказаться
полезно. Просто проверим, как там дела... тем более, что нам по
дороге и есть у меня еще кое-какая мысль. Выходим сейчас. Остатки
мяса - с собой, снаряжение - проверить, на марше - ступать след в
след, а сигналы - как всегда: карканье - "внимание", а крик
перепела - "вперед". Мелкий, давай тебе еще разок плечо намажем
бальзамом... на всякий случай.
Передышка кончилась.
Покидать пещеру было пронзительно грустно; никто не знал, будет
ли впереди хоть одна такая тихая пристань. Полусознательно
отметились - пещера не только пахла их запахом, но и хранила их
следы. Хорек написал сажей на гладком камне: "Урук-хай с севера
оставили тут товарища. Смерть тварям, месть, свобода!" Мелкий и
Шпилька нарисовали три оперенные стрелы на удачу. Расколотые кости
сгребли в угол. Паук бросил тут же разбитые башмаки, поменяв их на
другие, унаследованные от Вьюги - и тоже думал о нем с тихой
благодарностью, которую постеснялся бы высказать.
Рассовали последнюю еду по торбам. На всякий случай наполнили
фляги водой - хотя воды вокруг хватало, тяжелый холодный дождь так
и лил, не унимаясь. Проверили напоследок оружие, все затянули,
попрыгали - вышли в дождь и день, уже сереющий ранними
сумерками.
В первые же десять минут шаг превратился в размеренный бег
обыкновенного марша. Ровный шум дождя сглаживал все звуки, его
сырой запах царил над горами, уложив все прочие запахи, но арши все
равно принюхивались и прислушивались, легко отодвигая ветки с
листьями, уже подернутыми ранней ржавчиной осени.
Они сразу вымокли и перестали об этом думать. Теперь их грели
быстрое движение, пища, съеденная накануне, и спокойная решимость.
Надеялись быть на месте ранним утром. Надеялись, что это не будет
совсем поздно.
Как всегда на марше, их мысли вошли в определенную и привычную
колею. Никто не думал о том, что ждет отряд по прибытии на место.
Все глаза читали мокрые заросли, каменные насыпи, уступы скал и
жидкую грязь под ногами, как развернутый манускрипт, выискивая в
неразборчивых, полусмытых дождем строчках опасные намеки; все уши
нацеливались на малейший звук, несущий опасность и смерть - скрип
тетивы, стук копыт, покатившийся камень, лязг металла, дыхание,
голос - дождь, как серый фон, затенял и скрадывал собой все.