Люди всегда в восторге от шикарных эффектов. Люди никогда не
могут сходу рассмотреть за шикарным эффектом его изнанку, тот
осадок на дне котла, который им, людям, оттирать, когда эльфы уйдут
с пира.
А сородичи Клыка видят слишком хорошо. Они не ведутся на ложь.
Чары могут убить, но не обмануть настоящих аршей, как они сами
звали себя. Или ирчей - по-эльфийски. Для людей их раса называлась
гоблинами или орками.
Мелкий подал голос именно тогда, когда Клык счел его уже
заснувшим.
- Слушай, старик, - сказал он сипло, открыв глаза и глядя на
вожака умоляюще, - у тебя остался бальзам? Дай мне...
Клык перехватил и зашвырнул на дно души мгновенную вспышку
жалости к мальчишке, еще не научившемуся держать себя в руках.
- Бальзам кончается, - отрезал он, отложив ятаган и теперь
отчищая от чужой крови наконечники оставшихся стрел. - А среди нас
есть кое-кто, кому хуже, чем тебе. Тебе просто больно, а от боли не
дохнут. Прекрати уже выть.
Мелкий смущенно замолчал. Он отследил направление взгляда Клыка
и теперь испытывал сильный стыд.
В крохотной естественной нишке лежал, свернувшись клубком,
Вьюга, старый боевой товарищ Клыка. Для Мелкого было нерешаемой
загадкой, как Вьюга вообще мог бежать вместе с отрядом столько
миль, не отставая и не сбивая дыхания: в последнем отчаянном бою он
получил два удара мечом, от такого чаще всего умирают на месте.
Теперь на Вьюге не было панциря, тащить который на себе у раненого
не хватало сил, а рубаха насквозь пропиталась кровью; глубокие раны
на плече у шеи и под ребрами стягивали заскорузлые от крови тряпки.
Мелкий мог только догадываться, какова физическая сила Вьюги и с
какой невероятной цепкостью он держится за уходящую жизнь -
возможно, лишь остатки обезболивающего бальзама, бережно хранимые
Клыком, позволяли Вьюге следовать за командой, чтобы не умереть
среди врагов.
Мелкий подумал, что Вьюга спит - но тот впал в темное
беспамятство, как только его воля перестала заставлять тело
двигаться.
Рядом с ним, у самого огня, сидя, прислонившись спиной к стене,
открыв рот и всхлипывая во сне, пристроился закадычный приятель
самого Мелкого, молодой боец по кличке Красавчик, любимчик женщин,
который доселе отличался просто фантастическим везением. В лучшие
времена Мелкий, глядя на него, порой испытывал нечто вроде досады,
вызванной, вероятно, легкой завистью. Вальяжный шарм, мускулы не
хуже бычьих, движения, одинаково легкие в бою и на марше, чудная
реакция, позволяющая ловить стрелы в полете - и так достаточно
богатые подарки судьбы. Чего б еще желать... А Красавчик к тому же
был действительно мил внешне, мил редкостно, даже инженерши таяли,
не говоря уж о простеньких боевых подружках. Еще бы. Не у всякого
такие крупные уши - на острых кончиках жесткая шерсть чуть ли не
кисточками, и волосы он специально завязывает сзади шнурком, чтобы
уши не закрывали - разумеется, чтобы случайная девочка, бросив
случайный взгляд, представила, как укусит за это ухо... Лицо
лоснится, кожа темная и гладкая, с явственной прозеленью, нос,
правда, маленький, зато подбородок выдается далеко вперед, нижняя
челюсть жестко очерчена и великолепные белые клыки на добрых
полмизинца выступают над верхней губой. Сногсшибательная ухмылочка.
И узкие острые глаза - редкостного, совиного, золотисто-желтого
цвета. Конечно, любая потянется обнюхать, просто живется с такой
внешностью... Волей-неволей позавидуешь, когда так хорош,
бродяга... был.