Очевидно, что и в том, и в другом случае речь идет о призвании, т. е. о выборах князя. При этом, по наблюдениям М. В. Довнар-Запольского, «в том, что жители сами наметили себе князя и выбрали, не было ничего необычнаго: как и в других землях, так и в Суздальской земле, народное вече привыкло обсуждать этот вопрос, раз преемник не был намечен при жизни…».
[80] В 1177 г. волею жителей были посажены сразу два князя – Мстислав Ростиславич в Ростов и Всеволод Юрьевич во Владимир. Стремясь разрешить противоречия с Мстиславом Ростиславичем, Всеволод прямо сослался на волю горожан, признавая тем самым приглашение князя законной процедурой замещения престола: «…тебе привели Ростовци к себе княжити, княжи убо у них в Ростове; а мене привели Владимерци княжити у них, и мне буди Владимер…».
[81]Можно лишь предполагать, сколько подобных фактов летописцем пропущено или допускает альтернативное толкование. Например, что именно – наследование или выборы – скрывает описание «…прииде Изяслав… ис Курска к Мурому; и приаша и Муромци».[82] Скорее всего, хотя эта фраза и не свидетельствует напрямую о применении выборов, но подразумевает их, акцентируя внимание на активной роль общины. Отрицательное отношение общины к пришедшему могло стоить ему стола: в 1023 г. «прииде Мстислав изо Тмутаракани к Киеву, и не приаша его Киене; он шед седе на столе в Чернигове».[83]
Приведенные факты вполне согласуются с мнением, что вечевой строй нельзя считать специфической особенностью некоторых городских общин, которые были выделены в самобытную группу и названы «вечевыми» – Новгорода, Пскова и Вятки. По крайней мере, до XIV в. этот уклад был общерусским, и вече функционировало в разных русских городах. Аналогичным образом и выборы, по крайней мере княжеские, нельзя считать исключительной прерогативой Новгорода и Пскова, хотя, безусловно, именно электоральной практике этих городов мы обязаны значительной частью сведений.