! Это совсем не просто; животное по имени человек пребывает в состоянии хрупкого равновесия. У него одна главная потребность – выжить. Поспешность так же смертельно опасна, как и промедление. Он обязан выжить! И возможно, для этого человеку необходимо сохранить часть древней жестокости, однако он не должен – ни в коем случае –
обожествлять ее!
После некоторой паузы Сара спросила:
– Думаете, старую мисс Бойнтон можно назвать садисткой?
– Почти уверен. Полагаю, она испытывает удовольствие, причиняя страдания – причем душевные, а не физические. Это явление встречается гораздо реже, и с ним труднее бороться. Ей нравится подчинять себе других людей, нравится заставлять их страдать.
– Какой ужас, – сказала Сара.
Жерар пересказал ей свой разговор с Джефферсоном Коупом.
– Он не понимает, что происходит? – задумчиво спросила девушка.
– Откуда? Он же не психолог.
– Точно. У него не такое извращенное мышление.
– Совершенно верно. У него милое, непосредственное, нормальное американское мышление. Он верит скорее в добро, чем в зло. Он видит, что в семье Бойнтонов что-то не так, но приписывает это неверно понимаемой миссис Бойнтон заботе, а не ее намеренной жестокости.
– Должно быть, ее это забавляет, – заметила Сара.
– Могу себе представить, до какой степени!
– Но почему они не освободятся? Они ведь могут это сделать. – В голосе Сары проступило раздражение.
Жерар покачал головой:
– Нет, тут вы ошибаетесь. Они не могут. Вам не приходилось видеть старый опыт с петухом? Вы проводите мелом черту на полу и кладете на нее клюв петуха. Ему кажется, что его привязали. Он не в состоянии поднять голову. Так и с этими беднягами. Не забывайте, что миссис Бойнтон обрабатывала их с раннего детства. Психологически подавила их. Внушила, что они не могут ее ослушаться. Да, я знаю, что большинство людей назовут это чепухой – но мы с вами знаем, что все так и было. Она заставила их поверить в неизбежность полной зависимости от нее. Эти люди так долго пробыли в тюрьме, что, если дверь камеры вдруг откроется, они этого не заметят! По крайней мере, один из них уже не жаждет свободы. И они боятся свободы.
– А что будет, когда она умрет? – Сара перевела разговор в практическую плоскость.
Жерар пожал плечами.
– Все зависит от того, когда именно. Если это случится сейчас