— На самом деле они уже входят в
город… — замявшись, испуганно поглядывая на начальство, пролепетал
низенький толстенький чиновник, дёргаными движениями вытирая
белоснежным платком свою обильно потеющую лысину. — А так, не могу
знать, Мирон Львович… я сам совершенно случайно узнал об этом в
коридоре от кабинетского регистратора цигаля, Павла Самуиловича, и
сразу же побежал доложить вам…
«Ещё бы ты этого не сделал. Это же
настоящая межполисная война… во время последнего кризиса я и
мечтать не мог о такой возможности… — мысленно возликовал
Половский, тем не мене с презрением глядя на потеющего человечка,
прежде чем сказанное им успело окончательно перевариться в его
опустошённом и уставшем после почти двухдневного бюрократического
марафона мозгу. — Погоди-ка… как это входят в город…»
— Что значит, входят в город?! —
рявкнул хозяин кабинета, громко стукнув ладонями по столешнице и
тут же поправив очки, которые не замедлили соскользнуть на самый
кончик его длинного острого носа. — Что там вообще происходит?
Бездна! Да что я должен из тебя каждое слово клещами тянуть?
— Так свои это… вроде как… — аж
подпрыгнув, зачастил секретарь, лебезя и угодливо потирая свои
пухлые ладошки. Вроде как Бажовы. Вот… Вроде как в северо-восточные
ворота входят-с…
— Вроде как!! — мерзким голосом
передразнил подчинённого Половский и буквально выплюнул. — Пошёл
прочь! Дурак!
«Развели некомпетентных идиотов, на
которых и положиться-то нельзя, — в ярости прорычал чиновник,
выходя из-за стола, поморщился от внезапно накатившей головной боли
и потёр переносицу. — Бездна… мне действительно нужно меньше
работать и больше отдыхать…»
Быстрыми шагами мужчина пересёк
кабинет, после чего, рванув на себя ручку неприметной дверцы, вошёл
в небольшое помещение, посередине которого стоял двухместный диван,
перед которым был установлен столик с десятком разноцветных
телефонов. Напротив, у дальней стены на тумбе, возвышался большой и
дорогой телевизор с крупной водяной линзой перед экраном, а всё
остальное пространство было буквально забито стеллажами с
однотипными картонными папками.
Устало опустившись на диванчик, Мирон
Львович щёлкну большим переключателем, вмонтированным прямиком в
столик, и телевизор, чудо современной московской промышленности,
ожил. А покуда аппарат разогревался, мужчина подхватил трубку с
рожек окрашенной в фиолетовый цвет телефонной коробки и, пару раз
крутанув вертушку вызова, произнёс, едва дождавшись окончания
щелчков: