— Евдокия, скажите, а как давно вы пришли в себя?
Я скосила на него недовольный взгляд, который так и норовил прикипеть к совершенно другому вожделенному объекту, и ответила:
— Недавно.
В этот момент служанка подошла и подлила ему чай. Я к своему еще не притронулась. Просто если бы я начала пить чай, то непременно взяла хотя бы одну или две, или три, или… В общем, обязательно взяла что-нибудь пожевать.
— Маланья, — позвала я служанку, — принеси мне, пожалуйста, кофе. И покрепче!
А когда та принесла требуемое, начала его медленно цедить. Я люблю совершенно другой кофе — не такой крепкий и с молочком. В данном же случае цель была перебить кофейной горечью настойчивый привкус пироженок, которые в моем воображении уже были у меня во рту, и укротить настойчивое слюноотделение.
Чаепитие в конечном итоге крайне меня утомило, и я решила, что буду делать все, чтобы в будущем их избегать. Потому что моя сила воли крепка, но не стоит ее испытывать слишком часто.
К тому моменту как чета Вылузгиных таки нас покинула, до ужина оставался всего час, и я решила потратить его с пользой. А потому поднялась к себе в комнату и, кое-как стянув платье и оставшись в нижнем белье, начала делать гимнастику. Горничную не звала принципиально.
Начала с самого простого: покрутила головой, потом руками, кое-как корпусом. Потом попыталась сделать поднятие ног. Не скажу, что не получилось, но шуму я наделала. Однако после того как я решила, как в былые времена, дотронуться пальцами рук до пальцев ног и, не совладав с центром тяжести, рухнула на пол, поняла, что заниматься гимнастикой в доме не вариант. Потому что в комнату тут же вломились все, кто только мог. Разве что братьев не было. Они куда-то умотали после воскресной службы и еще не вернулись.
Меня, конечно, подняли и принялись кудахтать над бедненькой, несчастненькой мной, но как же было стыдно! А потому я решила приглядеть в саду полянку, где буду заниматься. Иначе или сломаю дом, а тряхнуло его после моего падения неслабо, или окончательно сломается моя самооценка. Чего никак нельзя было допускать, ведь я же себя люблю? Люблю! А потому самооценка — наше все!
На следующее утро я попросила разбудить меня пораньше. Некогда отлеживаться! Нужно брать в руки свое тело и свою жизнь! А потому я влила в себя два стакана воды, умылась, оделась и отправилась в сад. У крыльца меня уже ждал Сережка, которого я предупредила еще с вечера. Вдвоем мы направились в ту же сторону, куда я ходила и вчера, но на этот раз у первой скамейки мне уже не хотелось бухнуться и отдышаться. То ли дело было в утреннем азарте, то ли просто было больше сил, но я воодушевилась, и мы шли дальше. Пробежка для меня пока недосягаемая высота человеческих возможностей, а потому решила устроить утреннюю проходку.