- Объясни, только коротко, –
потребовал Сергей, возясь с фляжкой. – Спирту хочешь?
- Не, спасибо. Про что именно
объяснять-то?
- Да про все то, о чем сказал! –
рявкнул тот, с трудом сдерживаясь. – Про соцстраны, про
немцев-союзников, про чехов взбунтовавшихся!
Дождавшись, пока Шохин отложит флягу
и отдышится после солидного глотка огненной жидкости, Степан мягко
предложил:
- Слушай, Серега… тут больно долго
рассказывать, честно! Может потом, как в Геленджик придем? Мне, я
так соображаю, все одно придется все это на бумаге описывать, верно
ведь?
- Рассказывай, но только самую суть,
- закаменев лицом, отрезал контрразведчик. – Но сперва ответь -
когда мы фрицев окончательно разгромим? Следующей весной? Или
только к осени?
- В моем времени фашистская
Германия безоговорочно капитулировала девятого мая сорок пятого
года. Ну, а Берлин мы взяли еще второго числа.
- Дальше, - хрипло – то ли горло
спиртом обжег, то ли от волнения - потребовал особист. На столь
старательно интонированную Степаном фразу «в моем времени», он
никакого внимания не обратил. Или, скорее всего, просто сделал
вид, что не обратил. Последнее оптимизма как-то не добавляло.
Это Левчуку хватило простейшего объяснения, а капитану
госбезопасности придется все подробненько по полочкам раскладывать.
Проблема в том, что старлей ни разу не писатель-фантаст, и оттого
как-то не шибко представляет, как именно объяснить Сергею сущность
изменений исторического процесса в результате, гм, его собственного
воздействия на оный процесс.
- Дальше? Ну, слушай…
Следующие минут двадцать Степан
старательно озвучивал все то, что помнил о послевоенном разделе
Европы между союзниками, равно как и других событиях весны-лета
победного сорок пятого. Самоубийство Гитлера и Геббельса,
подписание безоговорочной капитуляции, советская и
англо-американская зоны оккупации, Потсдамская конференция,
репарации и изменения границ, подготовка к войне с Японией,
легендарный сорокатысячный Парад Победы и брошенные под барабанную
дробь к подножию Мавзолея знамена и штандарты поверженной Германии
(последнее, судя по выражению лица, контрразведчика впечатлило
особо)…
- А с чехами-то что было? – помолчав,
переваривая информацию, осведомился Шохин. – С чего
взбунтовались-то?
Алексеев тяжело вздохнул:
- Давай я про это все-таки попозже
расскажу? Если честно, не настолько оно и важно. Тем более, в
пятьдесят шестом еще и венгры в Будапеште взбрыкнули, там,
насколько помню, вообще все жестко было, самые настоящие боевые
действия в городе с кучей пожженных танков и множеством погибших с
обеих сторон. Просто сейчас есть куда как более важные темы.