- Ну что ты
вопишь, Аликс, голова раскалывается! Спалось сегодня ужасно, -
раздражённо сказала я, стараясь не рассмеяться.
- У меня
аллергия на сок лапдийской лианы, - прогнусавила Нисса.
Мне
показалось, или она специально поспешно наклонила голову, дабы
скрыть смешок, который у неё вырвался?!
- Аликс, я
перед завтраком ходил в мастерскую ботов, весь вывозился, там не
мешало бы сделать уборку, - недовольно пробубнил Вэйлис.
Аликс
ничего не сказал. Весь день мы занимались своими делами, но
старались их выполнять медленно, словно работа нам давалась с
трудом. К ужину наш спектакль должен закончиться. На существующий
грим дополнительно мы нанесли оранжевые пятна на коже в виде мелкой
сыпи.
В столовую
вечером мы еле шли, нас мотало из стороны в сторону; иногда
кто-нибудь из нас останавливался постоять или опирался на стену
коридора. Наш искин закричал, увидев нас, включил сирену, а нас
запер в столовой. На весь Маяк прокричал саху и энре, чтобы они не
ходили в столовую, а бегом бежали на катер, задраивали все люки и
включали систему биологической безопасности. Мы еле удерживались от
смеха, наблюдая на планшете, как Аликс один за другим задраивает
герметично отсеки и проверяет их на наличие возбудителей ардакской
чумы.
Именно её
симптомы уже сутки мы являли нашему заботливому искину. Как
рассказала Нисса, эта болезнь протекает очень неприятно: сначала
появляется усталость, высыпания на коже, меняется цвет волос.
Постепенно носители сходят с ума, и это проявляется по-разному:
кто-то гонит корабль прямо в недра звезды, кто-то раздевается и
ходит голышом по станции, кто-то убивает и ест своих жертв. Чума
лечится только на первой стадии, потом болезнь переходит в
неизлечимую форму, и по всем протоколам станция или корабль вместе
с носителями заболевания должны быть уничтожены. Если заболевание
было на первой стадии, то предписывалось обработать каждый
миллиметр помещений санационным раствором. Чем сейчас и занимался
Аликс. Он уже час гонял ботов с одного уровня на другой, давая им
команды провести дезинфекцию всех помещений. Мы лежали в гостиной и
тихо стонали от смеха.
Внезапно
стало тихо, команд искина мы больше не слышали, а боты застыли в
разных позах. Посреди помещения объявился разъярённый Родриго. Он
открывал и закрывал рот. Было понятно, что всё, что хотел нам
сказать искин, не успевало воспроизводиться голограммой. В итоге
Лис спросил: