– Вы поступили очень не хорошо, когда бросили меня одну на том балу.
– У меня были на то причины, – спокойно ответил Иштван.
Он забыл, что накануне уже собирался войти за княжной следом, может быть, даже пригласить ее еще на один танец, попытаться разъяснить произошедшее между ними, но ему помешал случай. После он даже не вспоминал об этом.
– К тому же вы сами просили меня не тревожить вас, – неожиданно вспомнил Иштван. – Как вы сказали? Мы слишком разные.
– Вы жестокий человек, господин сыщик, – обиженно воскликнула Катя.
Она повернулась к Иштвану спиной и продолжила музицировать. Вновь пальцы ее запорхали по клавишам, извлекая из старого, уже, казалось, изжившего свой век инструмента божественную мелодию. На этот раз она играла Моцарта. Неожиданно музыка стихла, и Катя резко обернулась. В ее глазах стояли слезы.
– Вы меня очень обидели, – неожиданно выпалила она.
– Чем же? Позвольте узнать? – поразился Иштван.
– Своей холодностью. Я открыла вам душу, дала надежду. А вы…
– Вы, Екатерина Дмитриевна, простите заранее мне мою дерзость, в моих глазах маленький, капризный ребенок. Желающий достичь недостижимого.
Катя фыркнула, но не подала и виду, что обиделась. Наоборот, вся просияла самой очаровательной улыбкой.
– Вы ведь не считали меня ребенком, когда целовали, господин сыщик. Не так ли? – лукаво подметила она.
– Я думаю, вам, Ваше Высочество, нужно уйти, – тихо сказал Иштван. – В столь позднее время, девушке вашего положения невозможно находиться в доме холостого мужчины, к тому же без сопровождения. Это безрассудство.
– Кто это решил? Вы, господин сыщик?
– Таковы правила приличия, Екатерина Дмитриевна. И вы как никто другой должны это знать, – официально ответил Иштван.
– Меня мало волнуют какие-то там правила. Все это слишком банально и старо. Вы ведь читали «Анну Каренину»? Это моя любимая книга.
– Я не понимаю ваших намеков.
– Вы читали, – сама себе ответила Катя, – я видела эту книжку у вас в библиотеке. Вы считаете, что ее любовь не заслуживает уважения, только лишь потому, что она была замужем? Вы, вероятно, считаете ее низкой и недостойной вашего внимания женщиной. Но в моих глазах она святая. Она сумела вопреки всему остаться верной своему сердцу. Не предать любовь, а упиваться ей и жить. Да, господин сыщик, она умела любить, умела жить. А такие как вы убили ее своими правилами!