Только всех проводили, молочком
парным немного печень поправили – опять двадцать пять…
Анисим, что у Прасковьи в вышибалах,
с мятым газетным листом явился, стоит, с ноги на ногу переминается.
Дело у него к Ивану.
Высочайшее повеление в той газете
опубликовано. О приеме охотников в сухопутные войска. Заведениям
Ваньки от этого ущерб, а ведь не откажешь. Отпускать Анисима
придётся в армию, его правда и право – не желает он за бабьими
юбками в сложное для державы время отсиживаться.
Нужны России добровольцы, ни одна
война у нас без них не обходится. Благословил Ванька Анисима, а сам
оставленной газетой занялся.
Повелевал нынешний российский
император охотниками принимать лиц, подлежащих воинской повинности,
но ещё не являвшихся к исполнению таковой. Могли охотниками идти и
имеющие отсрочки, и освобождения по разным причинам. Добровольно
принимались в армию сейчас и состоящие в ополчении второго разряда,
а также лица, на которых не распространялось действие Устава о
воинской повинности и отставные нижние чины.
Не принимали охотниками тех, кому ещё
не исполнилось восемнадцати лет или уже перешагнувших рубеж в сорок
три года, лишенных всех прав состояния или всех особенных прав и
преимуществ, лично и по состоянию присвоенных, состоящих под
уголовным судом или следствием и подвергшихся по судебному
приговору наказанию, сопряженному с лишением права поступать на
государственную службу. Воры и мошенники ещё не могли пойти
добровольно в армию. Не имели они такой гражданской привилегии.
Если Ваньке Воробьеву пришлось вопрос
о добровольном вступлении в армию с одним Анисимом решать, то
вятскому губернатору Андрею Гавриловичу Чернявскому было гораздо
труднее.
В Вятской губернии нашлось немало
охотников, изъявивших своё желание служить в армии неподходящего
возраста и состояния здоровья. На призывные участки шли
несовершеннолетние и негодные к службе по болезни, им там
отказывали, а они и писали прошения прямо на имя губернатора. Со
всеми надо было разобраться, никого не обидеть. Ещё и из вятских
тюрем начали поступать просьбы о зачислении в армию…
Ещё и из столицы бумаги одна за одной
поступают – срочно, секретно, безотлагательно… Эх, часов бы
пять-шесть ещё в сутки добавить, но не получается.
Да ещё и пить без меры народец стал.
Традиция, у них видите ли такая… Донесения вон поступают – закупают
активно и без меры спиртное, в Яранском и Уржумском уездах
некоторые даже собственное имущество распродают и на эти деньги
алкоголь приобретают. Самогон во всю гонят, настойку перцовки,
имевшуюся в свободной продаже, употребляют внутрь совсем не в
медицинских целях. Киндер-бальзама, одеколона, гофманских капель и
лака днём с огнем в продаже не найдёшь… Черемисы кумышку опять
варить принялись. Как они только её пьют? Приходилось Андрею
Гавриловичу как-то видеть свежую, парную кумышку – беловатого
цвета, скорее жидкую кашицу напоминает, в которой плавает какая-то
шелуха и частички муки. Самое главное – процеживать кумышку нельзя,
от этого, так верят вятские черемисы, утратит он свою силу. А
запах? Смесь сивухи, горелого хлеба и дыма… Русскому питуху такое
не по вкусу.