Потом я очутился в собственной квартире. Но, к моему неудовольствию, – не один. В кресле напротив дивана, на котором я лежал, сиживал тот самый господин в джинсах и стильном пуловере песочного цвета от Кельвина Кляйна, который со своим товарищем как-то однажды заходил ко мне, когда я расследовал дело о вагонах с евро на запасных путях Белорусского вокзала. Этот его безымянный товарищ, что без труда и лишних эмоций убил тогда двух охранявших меня фээсбэшников, тоже был тут, но держался очень скромно: стоял чуток поодаль от нас, прислонившись к дверному косяку, и наблюдал за мной. Его правая рука пряталась в кармане серого пиджака, где, очевидно, лежал черный пистолет. И он готов был в любую секунду выстрелить в меня, если бы получил на это санкцию от господина в песочном пуловере…
– Вот мы и снова встретились, господин Русаков, – спокойно объявил человек в песочного цвета пуловере.
– Я это уже заметил.
– Скучали?
– Не особенно… Во всяком случае, по вам точно не скучал, – ответил я и попытался приподняться. Человек в сером костюме немного подался вперед и буквально вонзил в меня свой взор:
– Не надо делать резких движений, Русаков, это сильно беспокоит моего товарища… А он может быть крайне нервным. Уж я-то знаю!
– Что вам нужно? – спросил я.
– Ничего особенного, – харизматично улыбнулся господин в песочном пуловере. – Вы можете не беспокоиться. Если бы мы хотели вас убить, – мой собеседник улыбнулся еще шире, – то уже давно бы сделали это. Вы невероятно крепко спите! Но в наши планы пока не входит, – добавил он, сделав ударение на слове «пока», – подобный расклад.
– Тогда, может, вам что-то предложить… чай, кофе? – как можно более радушно спросил я с елейными нотками в голосе. – Сигареты, спички, коробок? Ну, что вы как не родные? Я, право, даже не знаю…
– Вы все шутите, – одобряюще посмотрел он на меня. – Похвально, что вы, как и в прошлый раз, не теряете чувства юмора и самообладания. Знаете, такая черта не у каждого найдется.
– Ну, так мне больше ничего и не остается, – беззлобно огрызнулся я, изобразив на лице дежурную улыбку.
– А вот это верно, – произнес мой гость. – Хотите, я вам прочитаю небольшую лекцию?
– А у меня есть выбор?
– Вам, господин Русаков, больше ничего не остается, в то время как мы за последние всего-то тридцать лет уже стерли из употребления такие слова, как порядочность, совесть и честь. Эти понятия уже сделались анахронизмом. Головы у людей теперь забиты жаждой потребления вещей и удовольствий. Из молодых людей уже никто не пойдет работать на фабрику или завод, даже за хорошие деньги. И это сделали мы. Мы отбили охоту к труду физическому и труду вообще. – Господин в песочном пуловере победно посмотрел на меня. – Мы развалили экономику, медицину, образование. Сегодня повсюду царят хаос и неразбериха. Особенно для рядового гражданина. У него не осталось жизненных ориентиров, нет какой-либо цели и совершенно отсутствуют перспективы. Зато есть сонм забот и куча всевозможных неразрешимых проблем. И ему уже некогда думать о чести и совести, а уж чтобы блюсти их – тем паче. Ему надо кормить себя, свою семью и растить детей, которых рождается все меньше и меньше. И это тоже наша заслуга…