Карл рассмеялся.
По-мальчишечьи просто. И снова возникло ощущение уютного кабинета,
залитого тёплым сентябрьским солнцем.
Цепкие пальчики сознания ухватились за крошечное чувство радости. И теперь
единственное, чего я искренне боялась, что оно вот-вот и снова погаснет.
— Я решила
кардинально изменить свою жизнь, — продолжила я, допивая остатки
чая. — Полностью ушла из педагогики и теперь работаю натурщицей.
Лицо бывшего
студента изумлённо вытянулось.
— Натурщицей?
Серьёзно?
— Серьёзно. Я
никогда не умела рисовать, но всегда хотела прикоснуться к искусству. Мечты
имеют свойство исполняться. Кто ж знал, что она исполнится таким своеобразным
способом?
— Ну я… Это…
Я был бы тоже не против прикоснуться, конечно, — я бросила на него
пристальный взгляд, Карл стушевался и уставился в полупустую чашку. — Ну
в смысле к искусству.
Слово «искусство»
он понял по-своему. Но выразить мысли напрямую не хватало ни смелости, ни
наглости. Авторитет преподавателя был и остаётся весомым. Даже для бывшего
студента. Даже если преподаватель бывший.
Едва уловимая аура
всегда будет давить на человеческое подсознание, в которое годами вбивали:
преподаватель выше любого, ибо в его власти как помиловать, так и наказать.
— Тебе будет
неинтересно. Таращиться на человека, застывшего в одной позе на три часа —
это такое себе зрелище. Оно вызывает интерес только у художников. Но те
загружены мыслями, как правильно разместить фигуру на полотне и как составить
композицию… Нет, Карл, всё гораздо прозаичнее, — добавила я, увидев, что
он собирается возразить. — Даже обнажённое тело воспринимается с тем же
восторгом, что и чашка на столе.
Студент захлопнул
рот и поджал губы. Похоже, мысль о работе натурщиц потеряла для него всякую
привлекательность. Он задумчиво покачал головой, а потом вполне серьёзно
произнёс:
— Знаете, вы
правильно сделали, что уехали из Приморска. Вам там не место было. Вы красивая
и умная. Рад, что решили изменить свою жизнь. Хотя немного удивлён, что вы
решили стать натурщицей.
— Почему же?
Сам же сказал, что я красивая.
Он неуютно заёрзал
и принялся разглядывать свои ладони.
— К тому
же сложно отказаться, когда работу предлагает такой известный художник,
как Дан Ларанский. Другие натурщицы отдали бы многое, чтобы оказаться на моём
месте.