– Кто?
– Хозяин комароя.
– Что за тварь?
– Лучше не знать. Спать будешь
крепче.
Борис похлопал меня по лопатке,
развернулся, плащ завилял в такт ударам сапог, я поплелся
следом.
Ближайшая арка привела к винтовой
лестнице, один виток – и раскрывается коридор, где разбросаны кости
человечьего скелета. И похоже, не одного. Ребра, позвонки, лучевые,
берцовые... Как сухие ветки в лесу.
На костях – черные многоножки
толщиной с палец Бориса. Сегменты матово блестят в синеватом
сумеречном свете, его источник для меня по-прежнему загадка. Одни
многоножки растянуты вдоль костей, другие оплетают как лианы,
третьи скручивают в узел, словно ни с кем не желают делить.
Торчу на пороге, хочется сдать
назад.
– Спокойно, – сказал Борис, проходя
вглубь, подошвы аккуратно приземляются между костями. – Это
углечерви. Для живых – твари безобидные. Питаются костями,
минеральными отложениями, древесиной... В панцирях много угля.
Борис присаживается на колено рядом
с черепом, клещи пальцев хватают многоножку за хвост, та взлетает
на уровень лица, Борис вертит с азартом энтомолога, та извивается,
лапки шевелятся с хрустом, будто горит хворост.
– Собирай. Хочешь греться ночью у
костра?
– Тут бывают ночи?
– Условно говоря. Займись сбором.
Надо же пополнять собственный инвентарь. Червячки ценные, как хлеб
и вода. Лови за хвост, бросай в рюкзак и закрывай сразу.
Разбежаться так и норовят, но темнота для них как убойное
снотворное.
Альтернативы нет, приступаю к сбору.
Противно, такие крупные, изворачиваются, лапки играют, но тень
фобии растворилась быстро. После того, что успело стрястись со мной
в Руинах, это столь же невинно, как рвать на лугу цветочки.
Методично перехожу от одного бедного Йорика к другому, с каждым
стайка углечервей разлучается крайне неохотно, приходится отдирать,
бросаю в узкую щель меж двух язычков молнии на рюкзаке, пленники
совершают побег за побегом, порой из щели лезут сразу трое,
уподобляясь гидре, но спихиваю вниз – вжик! Закрыто. Следующая
кость...
Вскоре очистили от червей весь
архипелаг кальция. Я наступил на ребро, скрип. Поднимаю ногу, под
кроссовкой – меловая оладушка. Похоже, лет ребру была уйма...
С потяжелевшим рюкзаком за спиной
пружиню, слышно, как трясутся внутри углечерви. Дрыхнут как
дохлые.
Борис протягивает мне башенку из
трех кусков рычуньего мяса, каждый плотно завернут в синюю
фольгу.