Жук зашел в убежище целиком, хвост
ударяет по верху свежей арки раз-другой, край потолка обрушивается
с грохотом, свет, и без того скудный, померк почти совсем, лишь
пластины ништорма слабо сияют, как зачарованные, в тесной пещере.
Для нас одних была бы просторной, но с ништормом впритык, он как
гусеница в куколке, едва разогнули спины, да и то сидя.
А затем – о чудо! – гул черной дыры
стих. Хотя в воображении еще звучит, въелся в уши.
Грузная туша опускается, под нее
подгибаются лапы, насекомое стало как бы безногим, свалка мертвых
панцирей.
– Слезаем потихоньку, – шепнул
Борис.
Соскальзываем, обувь упирается в
шипы, по ним, как по ступенькам, слезаем, я, как всегда, чуть не
грохнулся, но Борис поймал.
Затем вытаскивает из торбы шампур
для шашлыка. Открываю рот спросить, но тут же прикидываю: эту штуку
Руины могли дать какому-нибудь новичку в качестве оружия, а так как
люди здесь мрут как мухи, мародерствуют, крадут, грызутся за каждый
гвоздь, у этого шампура может быть богатая биография, наверное,
сменил кучу хозяев. Круговорот хлама в Руинах.
Борис проделал шампуром в завале
семейку дырок для вентиляции, по ту сторону свет сильнее не
намного, но ворвался четкими синими лучиками, блестят ройчики
пылинок.
– А теперь, как и наш песик,
баиньки.
– Надо это... по малой нужде.
– Не здесь. Наружу. В щель. – Борис
указывает шампуром на один из глазков, что проковырял. – Ништормы
во сне почему-то чувствительны к запахам. Однажды отлил в его
логове, еле ноги унес.
Писать расхотелось, но все же
решился на сей подвиг. Пока журчало, чувствовал себя сапером с
проводками: красный или синий, красный или синий, а время
бежит...
Но пронесло.
Счастью нет предела. Борис разложил
под боком у ништорма бутерброды, в кружках холодный чай.
– От костерка воздержимся, –
сообщил. – Зато спать будем в безопасности. Любая тварь в Руинах
чует логово ништорма, даже не видя, обходит стороной.
Шикарнейший ужин в жизни. Холодная
пища не досаждает. В Японии едят холодное. И ничего. Лидеры по
долгожительству.
Спать залегли в щель между стеной и
боком жука. Панцирь теплый, приятные мурашки.
– А он не спалит?
– Если не будем ерзать лишний
раз.
– Я уж наерзался.
– Вот и славно. Спи, Владик. Желаю
нам завтра проснуться.
– Аналогично.
Странно, но не снилось ничего. Вроде
море впечатлений, мозг должен был трещать по швам, раскладывая по
полочкам. Видимо, впечатлений избыток. Да и устал как лошадь.
Подсознание легло спать вместе со мной.