Я попытался сесть, мотая головой, в которой звенело и шумело. Комната поплыла перед глазами, но я выхватил взглядом белобрысую сучку, которая уже стояла рядом. Одной рукой она запахивала на себе рубашку, а другой целилась в меня из пистолета.
Вот же, блять!
Мне удалось сесть. Я выпил достаточно, чтобы кровища хлестала из моего носа, как из надрезанной свиньи. Крупные теплые капли падали мне на грудь, на ноги, на ковер. Лерка смотрела на меня и молчала.
Я не остыл. Меня эта борьба завела еще больше. От вида собственной крови меня перекрыло. Пиздец тебе, Лерочка! Твой первый раз будет жестким! Кровь за кровь!
– Поднимайся и уёбывай! – твердо и спокойно произнесла девчонка.
С трудом, но я все же поднялся на ноги и, утерев кровавые сопли рукой, хищно ухмыльнулся.
– Выстрелишь в меня? – усмехнулся я. – Это так ты меня любишь, Лерочка?
Ее личико мгновенно переменилось. Губы дрогнули, брови съехались на переносице. Сострадание? Жалеет о том, что мне нос расквасила?
Мне ее жалость не нужна! Мне нужна ее дырка!
Я шагнул к Лерке. Она уверенней перехватила пистолет и начала пятиться назад к стене. Я сделал еще шаг, заметив, что она колеблется...
Она выстрелила! Мелкая сука шмальнула в меня!
Звук выстрела меня оглушил, поэтому я не сразу понял, что девчонка в меня не попала. Она нарочно стреляла мимо. С такого расстояния не промахнешься. Кир сказал, что она убила двоих. Сучка стреляет хорошо, пугает меня просто. Так я уже пуганый! К запаху крови примешался запах пороха, а это вообще улет!
Мы стояли с минуту, испепеляя друг друга взглядом. Это моя будущая жена? Перепуганный ребенок с пистолетом? Меня должно это останавливать на пути к моей цели?
Не знаю, о чем думала Лерка, но когда дверь в спальне выбили, и ввалилась охрана, а следом перепуганный Кир, она так и продолжила на меня смотреть, держа меня на мушке.
А я смотрел на нее.
Вот я и стал точно таким же, как ее папаша! От этой мысли у меня в глазах потемнело. Что дальше? Изнасилую девочку? Как зверьё? Возьму силой то, что мне принадлежит? Всегда брал, и ничего. Чем Смирнова особенная?
Комнату и Лерку снова перекосило, и я прикрыл на секунду глаза, справляясь с накатившей тошнотой. От самого себя тошнило? Нет. Я просто башкой приложился об пол, вот мне и поплохело.
– Ник! – окликнул меня Уманский, и я вышел из забвения. – Что, блять, происходит?