Динни рассмеялась.
– Сколько вам лет?
– Двадцать восемь.
– Значит, вы не участвовали в бою у Зеебрюгге?
– Участвовал.
– Тогда понятно. Вы привыкли брать на абордаж.
– И идти за это ко дну.
Она ласково на него взглянула.
– Теперь я поговорю со своим врагом.
– Это ваш враг? Хотите, я им займусь?
– Его гибель не принесет мне пользы, если он прежде не сделает того, что мне надо.
– Жаль; на вид он опасен.
– Вас давно уже подкарауливает миссис Маскем, – шепнула Динни и повернулась к Халлорсену.
Тот произнес с полупоклоном: «Мисс Черрел!..» – словно она свалилась с луны.
– Говорят, профессор, вы замечательный стрелок.
– Ну, знаете, я не привык, как вы тут, чтобы птица сама просилась в ягдташ. Может, в конце концов и привыкну. Но пока все для меня здесь так ново.
– И жизнь вам улыбается?
– Еще бы! Быть с вами в одном доме – большая честь для меня, мисс Черрел.
«Артиллерия бьет справа, артиллерия бьет слева», – подумала Динни.
– А вы уже придумали, – спросила она вдруг, – как вам загладить свою вину перед моим братом?
Халлорсен понизил голос.
– Я глубоко уважаю вас, мисс Черрел, и сделаю все, что вы захотите. Если угодно, я напечатаю в ваших газетах опровержение и откажусь от всего, что написал о нем в книге.
– А что вы потребуете взамен?
– Разумеется, ничего, кроме вашего расположения.
– Брат передал мне свой дневник для опубликования.
– Если это для вас лучше – публикуйте.
– Наверно, оба вы никогда и не пытались понять друг друга.
– Пожалуй, нет.
– А ведь вас там было только четверо белых. Можно спросить, что именно раздражало вас в моем брате?
– Если я скажу, вы на меня рассердитесь.
– Нет, я умею быть справедливой.
– Что ж, прежде всего я убедился, что у него обо всем есть предвзятое мнение и он отнюдь не собирается его менять. Вот мы попали в страну, которой совсем не знаем, живем среди индейцев и других малоцивилизованных людей, а капитан Черрел хочет, чтобы все было как в Англии, по всем правилам, и чтобы правила эти соблюдались. Я думаю, если бы ему позволили, он надевал бы к ужину фрак.
– Но помилуйте, – сказала, немного растерявшись, Динни, – мы, англичане, убедились на опыте, что строжайшее соблюдение правил – наша главная опора. Мы добились своего в самых диких и забытых богом местах только потому, что везде оставались англичанами. Читая дневник брата, я, наоборот, думала: беда его в том, что ему не хватило твердости и выдержки.