– Я весьма благодарен вам, Степан Осипович, за отеческую заботу.
Капитан 1-го ранга усмехнулся:
– Далеко не уставной ответ. – Алексей смущенно опустил глаза. – Но, учитывая мое разрешение обращаться вам ко мне по имени и отчеству, принимается.
И подвел итог:
– Старший офицер получит соответствующие указания, и с выходом «Витязя» из Владивостока приступайте к исполнению ваших дополнительных обязанностей.
– Есть! – дружно ответили гардемарины.
* * *
Небольсин предупредил Андрея о том, что их первая совместная вахта начнется в 16 часов.
Тем временем «Витязь», встав под паруса после выхода из пролива Босфор-Восточный, уже вышел из Уссурийского залива, и, обогнув остров Аскольд, лег курсом на восток, минуя заливы Стрелок, Восток и Америка, идя в виду берега, темневшегося у горизонта, к мысу Поворотному.
Сменив на мостике мичмана Максутова, который пожелал им успешной вахты, приступили к управлению корветом.
– Подвахтенные, вниз! – отдал короткую команду Небольсин.
И под трели боцманских дудок раздался дружный перестук матросских каблуков по трапу, ведущему в кубрик[28].
Теперь они, точнее, мичман Небольсин целиком и полностью отвечал за безопасное плавание корабля.
Андрей осмотрелся. У штурвала застыл рулевой, слегка поворачивая его из стороны в сторону, удерживая корабль на заданном курсе, для чего периодически поглядывал на картушку компа́са, сверяя его показания с приказом вахтенного офицера. У сигнальных фалов[29] напряженно вглядывался в окружающее пространство сигнальщик. От его острых глаз не должна была укрыться никакая опасность, угрожающая безопасности плавания корабля. У трапа на мостик застыл вахтенный вестовой, готовый к немедленному выполнению приказа вахтенного офицера.
Небольсин подошел к переговорным трубам со штурманской рубкой и машинным отделением. Рядам находился и машинный телеграф[30]. Это его рабочее место.
Он вынул пробку из переговорной трубы со штурманской рубкой и сильно дунул в нее. Где-то внизу раздался приглушенный свисток.
– Подпоручик Игумнов слушает вас! – донеслось из трубы.
– Семен Кондратьевич, не подскажете, когда будем у Поворотного?
– Одну минуту, Аркадий Константинович…
Через некоторое время из трубы глухо раздалось:
– Ориентировочно через три часа, если, конечно, ничего не случится непредвиденного.