Гербарии, собранные с тетей Гертрудой, заняли в школе три первых места, а конкурс с домашним заданием нарисовать животных края троица провалила. Тетя Раиса взялась помочь, но художницей оказалась неспособной. Поправляла, поправляла, и звери в конце концов вышли одинаковыми. Для ясности пришлось под каждым рисунком поставить подпись: «Медведь, волк, лиса». Учительница не смогла сдержать смех.
С Матюшиным папой дети зубрили таблицу умножения, с дядей Костей учили стихи. Их особенно много задавали в третьем классе. Робик с Элькой запоминали стихи с лету, память Матюши, предпочитающего игру книге, была скромнее. Однажды он получил тройку за диктант, и дядя Костя бодро сказал, что патологически ленивые ученики вполне могут рассчитывать в будущем на должность сторожа. Роскошная работа – ходи себе, охраняй, сбивай сосульки или смотри телевизор, еще и деньги при этом платят. Правда, маленькие.
Братья готовили жаркое и резали овощи на салат. Аппетит у Матюши пропал от расстройства. Хотелось спать. Хотелось скорее вырасти и получать хорошую зарплату за необременительный труд. Он опрометчиво спросил, есть ли такой.
– Пиши романы, – буркнул папа.
– Это сложно?
– Легко. Пришел, увидел, написал.
– Правда? – не поверил Матюша.
– Весь апрель никому не верь, – усмехнулся дядя Костя.
Пока папа, чего доброго, не влепил подзатыльник за глупые вопросы, Матюша счел за лучшее удалиться. Прикрыл за собой дверь кухни и замер, услышав дяди-Костино:
– Легко, говоришь, писать романы? Сам-то решился бы?
– При такой пахоте! Девятый объект сдаем, роман мне только снится.
Дядя Костя засмеялся:
– Сквозь пахоту? Летят, летят лихие кобылицы и мнут тахту?
– Это ты о чем?
– Это я о тебе. За последний год ты сменил трех женщин.
– Зависть – гнуснейший из грехов.
– Сладострастье не лучше.
– Тоже мне монах…
Обмениваясь репликами, как уколами рапир, братья шаркали шлепанцами между столом и плитой.
– Пиши сам, ты же у нас газетчик.
– Я фотограф.
– Дарю идею – роман в фотографиях. Отвори людям свое бессловесное сердце.
– Мерси, боюсь не оправдать надежд.
– Тогда традиционно, в словах.
– А знаешь, иногда, правда, тянет на мемуары, – признался дядя Костя, помедлив.
– Стареешь, брат.
– Пожалуй. Что-то такое маячит между репортажами. Уже название придумал: «Бабы в его жизни».
– Роман про меня?