Андрейко отвел коня к коновязи, но сена там не было, и он решил найти хоть клок свежескошенной травы. Найти в его понятии было, мягко говоря, позаимствовать корм у лошадей стражи. Они хрумкали отавой возле конюшен, где находились ясли – длинный желоб, сбитый из нестроганых досок. Воровато оглядываясь по сторонам, Андрейко крадучись приблизился к лошадям, но траву из яслей брать не стал, а собрал ту, что лежала на земле.
Едва он положил охапку отавы перед конем своего пана, как вдруг над ухом раздался грозный голос:
– А что это ты творишь, шибеник?! Воровать вообще негоже, а уж казенное добро – тем более. Ты кто? Ну-ка, отвечай!
Андрейко поднял голову и увидел мужика в годах с добродушным лицом и длинными усами. Судя по его одежде, он был конюх: кожаная безрукавка, белая вышитая рубаха без ворота не первой свежести, изрядно изгвазданные шаровары, широкий кожаный ремень с ножом и на плече длинный кнут с толстым резным кнутовищем, на который Андрейко посмотрел с опаской.
Ему уже приходилось видеть подобные кнуты. Точно такой имел конюх Немиричей. Его делали о трех концах, и в каждый из них вплели по свинцовой бите. Пастух, который гонял лошадей в ночное, таким кнутом с одного удару перешибал волку хребет.
– Андрейко я… Нечай, – виновато потупившись, ответил подросток. – Простите, дяденька, я больше не буду…
– Нечай, говоришь?
– Ага…
– Уж не старичища Кузьмища ли ты внучек? Того, что живет на Подоле?
– Ну да, его…
– Вишь-ко, как вымахал! – удивился конюх. – Помню тебя вот таким мальцом… – он показал. – От горшка два вершка. Кузьмище-то живой?
– Живой.
– Вот и добре. Хоть он и на лешака смахивает, а человек порядочный. Никогда не бросит человека в беде. Ужо было…
Тут конюх умолк, нахмурился, повздыхал немного – видимо, своим воспоминаниям, а затем спросил:
– Голоден, поди?
Андрейко замялся. По правде говоря, в его пустом животе черти в бубен били. С утра пораньше пан засобирался нанести визит киевскому воеводе, чтобы пригласить того на праздник – Петров день. Андрейку, который уснул поздно из-за срочной работы, с постели кое-как подняли и даже разбудили, но накормить забыли, а может, и не захотели, притом по наказу прижимистой пани Галшки, как уже не раз бывало. Какая-никакая, а экономия в хозяйстве. Она не сомневалась, что такой оборотистый хлоп, как Андрейко, найдет себе завтрак где-нибудь на стороне.