Масарик подчеркивал, что особая правдивость стремления Толстого к нецерковной религии, к нравственной религии и в этом исключительная значимость Толстого как для России, так и для всего света. Толстой учит не делать различий между нравственностью и религией. Толстой, по мнению Масарика, – последний представитель последовательного реализма; его стремление к правде со всей последовательностью проводилось в жизнь. Но в последнее время он стал терпимее и более умеренным в суждениях.
Масарик подчеркивал, что Толстой настолько глубоко укоренился в его натуре, что у него даже нет чувства утраты. Чем больше будет присутствие Л. Толстого в художественном и жизненном отношении в чешском обществе, тем больше это пойдет ему на пользу[80].
Личный врач Толстого словак Д. Маковицкий более точен в датировке визита Масарика. Он записал, что Масарик приехал в Ясную Поляну в конце марта 1910 г. В записи от 29 марта он отметил, что «застал Масарика. Не видел его лет десять: состарился, устал. Ни прежнего выражения энергии на лице у него, ни решительности, чеканности в голосе, зато больше мягкости и внутреннего мира и знания. Потом я заметил, как он устает при ходьбе, задыхается.»[81] Маковицкий также подчеркнул, что Лев Николаевич от разговора с Масариком получил самое отрадное впечатление и был даже очень расстроган. Масарик тоже был очень доволен[82].
Из яснополянских записок Д. Маковицкого следует, что Масарик был скорее его гостем, поскольку чешский профессор обычно занимал комнату Маковицкого.
Благодаря усилиям Д. Маковицкого у Толстого постепенно просыпалось сочувственное отношение к словакам и другим славянским народам и формировалось собственное славянское самосознание. Л.Н. Толстой подчеркивал, что благодаря ему узнал таких интересных людей, как славяне. Под влиянием Маковицкого, а затем и Масарика, он стал проявлять живой интерес к культуре и историческим судьбам славянских народов. В июне 1910 г. Толстой направил проходившему в Софии съезду всех славянских народов приветственное письмо. В нем он отмечал, что единение людей является самым серьезным делом человечества. Несмотря на отрицание Толстым «расового патриотизма» в смысле обособления славянства, он подчеркнул, что собравшиеся на славянском съезде люди все-таки ближе ему, чем люди других народов.