Платок с надписью, письмо, цветы, книги, трупы в виде цветов,
имена девушек, библиотека, в которой бывали девушки, пять
постоянных посетителей… Гай Барлоу и Юджин Блащиковски имеют
железное алиби – на момент убийства они находились за решеткой.
«Выводы, выводы, Ватсон», - голос Шерлока. Но выводов у меня не
было.
Может быть, я ошибся, и все эти ниточки, что тянутся к отделу
французской поэзии Лондонской библиотеки – лишь моя фантазия? Может
быть, Садовник никак не связан с книгами? Я достал письмо убийцы,
перечитал.
Да, написавший это, определенно, является символистом. Между
тем, в Англии это новомодное литературное течение не пользуется
большой популярностью. Насколько я знаю, самые неистовые поклонники
символизма – французы и русские. Напрямую связанное с декадансом,
это направление тяготеет к депрессии, нигилизму и, в конечном
итоге, к смерти. Я встречал одного поэта-символиста, так он по
десять раз на дню грозился совершить самоубийство. Впрочем, он жив
до сих пор и даже находится в добром здравии.
Я вынул из кармана платок, найденный на месте преступления.
Шелковая, приятная ткань, строгие линии: платок скорее мужской, чем
женский. Слово «ИРИС» вышито недавно, так как дырочки на месте
проколов еще не закрылись полностью. Я понюхал платок. Что-то очень
знакомое. Ах, да! Так пахнет и письмо Садовника. Чрезвычайно
нежный, трудноуловимый и приятный запах.
Вернулся Лестрейд.
- Ирэн Вулф была изнасилована, доктор, - с порога сообщил он. –
Девственная плева разорвана, внутри Том обнаружил семя.
Бедняжка! Ей пришлось пройти через все круги ада. Мои кулаки
сжались в бессильной злобе.
- Нужно действовать, Лестрейд. Садовник готовит новый удар.
Скорее всего, это будет девушка по имени Розамунд. Как вы думаете,
сколько в Лондоне девушек семнадцати-восемнадцати лет по имени
Розамунд?
- Вы шутите, доктор?
Я и сам не знал, шучу ли я.
- Инспектор, нам нужно срочно посетить одного француза.
Месье Доминик Леруа имел весьма примечательную внешность:
необычайно правильные черты лица, тонкие усики над четко
очерченными красными губами, аккуратная бородка-эспаньолка. Он был
похож на господина с тех дамских картинок, что продают во многих
лондонских лавках и на рынках. Возраст Леруа было затруднительно
определить: ему можно было дать как двадцать лет, так и тридцать
пять.